Юлька Светлана Степановна Чистякова QUIN STYL #1 В огромном зале отеля «NASIONAL» в самом разгаре презентация новой коллекции модного дома «QUIN STYL» — крупнейшей компании в мире российской моды. — Господи, как он хорош! — прошептала Яна Богданова своей подруге Виктории Лесниковой, не сводя глаз с темноволосого красавца Григория Вяземского — президента «QUIN STYL», который выходил на подиум вместе с ведущим дизайнером, закрывая показ. Вяземский стал генеральным директором компании четыре месяца назад, и это был его первый показ. Светлана Степановна Чистякова Юлька 1 В огромном зале отеля «NASIONAL» в самом разгаре презентация новой коллекции модного дома «QUIN STYL» — крупнейшей компании в мире российской моды. — Господи, как он хорош! — прошептала Яна Богданова своей подруге Виктории Лесниковой, не сводя глаз с темноволосого красавца Григория Вяземского — президента «QUIN STYL», который выходил на подиум вместе с ведущим дизайнером, закрывая показ. Вяземский стал генеральным директором компании четыре месяца назад и это был его первый показ. Она любовалась им всю презентацию, надеясь заполучить его в свою постель, хотя бы на эту ночь. — Янка, ради Бога, помолчи! — ответила Вика. — Ты все-таки замужняя женщина! — А, Богданову наплевать на то, что я делаю, если при этом я достаточно осторожна. Для него вообще ничего и никого не существует, кроме его банка, — ответила Яна на упрек подруги. Вика знала, что уговаривать Яну не имело смысла, если уж госпожа Богданова хотела чего-то или кого-то, она все равно это получала. Прекрасная блондинка привыкла получать от жизни все, что только вздумается. Однако, Лесникова, вынуждена была признать, что её подруга отлично разбирается в мужчинах. Высокий, стройный, черноглазый Григорий, был дьявольски красив. Он был, пожалуй, самым красивым мужчиной, которых, Виктория когда либо знала. Разумеется, после Кирилла Казанцева, в которого Лесникова была страстно влюблена. — Великолепная коллекция! Браво! — раздались возбужденные радостные крики. Все стоя приветствовали молодого президента и счастливого дизайнера Валерия Ростова. Когда Григорий спустился в зал, к нему подошли его родители Анна Григорьевна и Петр Иванович Вяземские. Они специально прилетели на презентацию из Швейцарии, где жили последнее время. — Сынок! — воскликнула Анна, — Мы поздравляем тебя! Коллекция получилась чудесная! Валерочка, умница! Показ замечательный! Вы все — такие молодцы! — Анна обернулась к мужу, — Петя, скажи, как ты гордишься! — Да, Гриша, ты молодец, — сказал сыну отец, крепко пожимая ему руку. — Очень рад за вас! У вас все получилось! — Спасибо, папа, — Григорий ответил на рукопожатие отца. — Мамочка, — он чмокнул мать в щеку, — очень рад, что оправдал ваши надежды. — Отлично, господин, Вяземский! Поздравляем! Замечательная коллекция! — раздавались одобрительные возгласы. Подходившие мужчины, пожимали ему руку, дружески похлопывали по плечу, женщины стремились поцеловать его, поздравляя победителя. В ответ на их похвалы, Вяземский улыбался, отвечая, что это не только его победа. Это заслуга всех, кто работает в компании и в первую очередь, победа Валерия. Коллекция «QUIN STYL» — лучшая в этом сезоне! Но, Вяземский, почему-то не ощущал, ни пьянящей радости победы, ни удовлетворения. Он чувствовал только усталость. * * * — Ура!! Вяз, у нас все получилось! — подскочил к нему Кирилл Казанцев, его лучший друг и вице-президент компании. — Пошли, отметим это! — он потащил Григория к столам, накрытым для фуршета. — Завтра заключим несколько крупных контрактов. От клиентов, просто отбоя нет, — возбужденно тараторил Кирилл. — Казанова, я так устал сегодня, — пожаловался Гриша другу, — просто сил никаких нет! Когда уже все это закончится? А ты где был, вообще? Присматривал себе подружку на ночь? — Вроде того. Синеглазый блондин Кирилл, был под стать своему другу. Такой же высокий, стройный красавец. Эти двое, были самыми завидными женихами Москвы. О них мечтали многие девушки. Но, ни тот, ни другой не торопились под венец. Их устраивало нынешнее положение вещей. О похождениях этих красавцев по городу ходили легенды. Они переспали со всеми моделями своей компании, обмениваясь ими как в детстве марками, Провести ночь с Кириллом или с Григорием, у девушек столичного бомонда считалось особым шиком. Молодые люди никогда не знали у них отказа и с успехом пользовались этим. Но если у Вяземского все же была постоянная подруга, которой он хоть изменял направо и налево, но всегда возвращался обратно, то Казанцев развлекался вовсю, не обременяя себя. Певички, модели, секретарши, бизнес-леди… Он менял их как перчатки и никогда не проводил с девушкой больше одной ночи. Казанова — так звали Кирилла все его знакомые. На длительные отношения, Казанцев был совершенно не способен. Впрочем, его друг тоже. — Я уже договорился с девочками. Алиса и еще парочка моделей. После фуршета, мы едем в «BON APPETIT». — Нет, Казанова, я — пас. Единственное, что я сейчас хочу, так это спать. — Ты что, Вяз, какой спать?!.. О, смотри, кто идет. — Кирилл заметил подходившую Богданову. — По моему, это к тебе. — Добрый вечер, мальчики. Привет, Гришенька, — Яна подошла и обвила его шею руками. Необузданная страсть светилась в её глазах. Она считала себя великим знатоком мужчин, и Вяземский, был самым великолепным их них. Яна страстно желала его, ей хотелось дотронуться до него, ласкать его мускулистое тело, перебирать пальцами его волосы… — Вечер был утомительным, Яночка, я очень устал, — сказал Григорий, убирая её руки. — После фуршета, я поеду домой и лягу в постель. — Это как раз то, что мне надо, — томно улыбаясь, прошептала женщина. — Я поеду один, Яна, — повторил Григорий. — Но ты же не хочешь сказать… — Именно это, я и хочу сказать, — перебил её Вяземский, — у меня был очень трудный день. А завтра надо быть в форме. В отличие от тебя, дорогая, я не могу позволить себе сон до обеда. Мне нужно работать! Кирилл молча наблюдал, как надменная красавица унижалась перед его другом, почти выпрашивая его любовь. — И потом, — продолжал Вяземский, — разве Иван Павлович не будет тебя искать? — О! Богданову наплевать! Его интересуют только деньги, — Яна была раздасована тем, что Вяземский так холоден с ней, но это не остановило её. Она хочет его, и она его получит! Женщина снова попыталась обнять его. — Отстань, Яна, — раздраженно сказал мужчина, — я не в настроении. — А я изменю твое настроение, — страстное обещание послышалось в её словах, — поверь, со мной ты забудешь об усталости. Терпение Григория лопнуло. — Я что, не ясно выразился?! — грозно прошипел он. — Я сказал, ты не нужна мне, ни сегодня, ни вообще. Иди домой, Яна. Тебя муж ждет. Холодный взгляд Вяземского не оставлял женщине ни малейшей надежды. — Ну, ладно, Вяземский, — я это запомню! — Богданова обиженно фыркнула и, развернувшись, пошла прочь. — Потаскуха, — пробормотал ей вслед Григорий. Господи, как они все мне надоели! Ну, неужели нет на свете женщины, способной просто любить!? Просто, нормальной женщины. Такое впечатление, что кругом живут одни шлюхи, прости Господи, которые только и думают о том, чтобы залезть ко мне в постель! Кир, как ты думаешь? С виду, вроде хорошие девушки, красавицы как на подбор, а копнешь поглубже, ну, полные дуры! У всех просто крышу сносит! — И, не говори, Гриша! Я тоже иногда задумываюсь об этом. Наверное, перевелись нормальные девчонки. Или живут где-нибудь в заповедных краях. И останемся мы с тобой, друг мой, вечными холостяками. Ну, раз девушек нормальных нет. Уж лучше быть свободным бабником, чем рогатым мужем. Стоявшая рядом Ирина Погодина, пятидесятилетняя женщина, владелица пиар-агенства, которая помогала готовить показ, слышала их разговор. Она развернулась к молодым людям и сказала: — А, может, это вы? Вы сами, виноваты? — В каком смысле? — недоуменно, хором спросили друзья. — Ну, может это у них от вас крышу сносит? А вы эти пользуетесь! Эх, ребята, ребята, — Ирина приобняла их за плечи, — жениться бы вам. Детишек завести. Ведь не юные мальчишки уже. Обоим скоро тридцать…. Не верю я, что перевелись на свете хорошие девушки. — Да где их взять-то, хороших, — раздраженно спросил Гриша, — кругом одни… модели…блин… — Значит, не там ищете. Вы оглянитесь вокруг. Может счастье-то рядом! И потом, Гриша, я слышала, что ты собрался жениться. — Я?! — искренне изумился Вяземский, — на ком?! — На Даше Логиновой. — Кто вам сказал такую глупость?! — Твоя мама. Мы встретились с ней вчера на концерте. И Анна мне сказала, что у тебя с Дашей все серьезно. Казанцев хихикнул. — Все это ерунда, Ирина Дмитриевна, — усмехнулся Григорий. — Маме, просто не терпится меня женить. А с Дарьей, ну, мы просто иногда вместе проводим время. Может она, конечно и хочет выйти за меня, но я об этом даже не думал. — Напрасно, Гришенька. Даша хорошая, серьезная девушка. Нечета этим вертихвосткам, — Погодина кивнула в сторону стайки моделей. Просто замечательная партия. Отец — крупный чиновник, да и с Петром они друзья. И наследница богатая. — Я, знаете ли, тоже не бедствую. Ирина Дмитриевна, неужели вы думаете, что я хочу жениться на мешке с деньгами? Деньги — дело наживное. Была бы голова на плечах. Если мне когда-нибудь и придет в голову идея создать семью, поверьте мне, я это сделаю, если искренне полюблю свою избранницу. И мне неважно будет, из какой она семьи. — А как же статус, Вяз? — вклинился в разговор Казанцев. — Твоя жена должна быть из твоего круга. Не может принц жениться на нищей. Такое только в сказках бывает. — Не умничай, Казанова, поживем — увидим. И давайте, уже прикроем эту тему. И вообще, я, пожалуй, поеду домой. Вяземский попрощался со всеми и пошел к выходу. 2 Юля работала в компании уже две недели. Её устроил сюда дед, который был правой рукой дизайнера Валерия Ростова. Старый закройщик шил костюмы еще членам политбюро ЦК КПСС и ценился в «QUIN STYL» на вес золота. Он мог с легкостью, на глаз определить объем груди, талии и бедер любой манекенщицы. Он виртуозно кроил по лекалам великого дизайнера, и хотя Ефим Наумович Смолкин, был давно на пенсии, Ростов скорее согласился бы расстаться с собственной головой, чем с таким мастером. Смолкин начинал работать еще с отцом Григория, когда огромная компания была просто маленьким ателье, где шили прекрасные и качественные вещи. И когда Ефим Наумович попросил Ростова помочь устроить внучку в компанию на должность программиста, тот не раздумывая, согласился. Вяземский же вообще подписал приказ о назначении, не глядя. Обладая легким характером, девушка быстро нашла себе подруг в компании. Девчонки ей все уши прожужжали о том, как хороши собой Вяземский и Казанцев, но девушку не интересовали мужчины. Более того, она их боялась. Вообщем, за две недели работы, Юлька ни разу не видела своих боссов. Кабинет, где она работала, находился в самом конце длинного коридора на первом этаже, а офис президента располагался на пятом. Да и девушки, которые, собираясь в курилке, вдохновенно сплетничали о мужчинах, сразу же замолкали, едва входила Юля. Во-первых, потому что она была слишком юна, чтобы слышать такое, а во-вторых, она яростно ненавидела мужчин. Девушке было всего 17, но за свою короткую жизнь она хлебнула столько горя, что не всякой зрелой женщине доводилось переживать. После трагедии, которая случилась десять лет назад, дед и бабушка, воспитывающие её, старательно оберегали внучку от внешнего мира. Девочка практически нигде не бывала. Она даже училась на дому. Школьные учителя, оберегая психическое здоровье ребенка, пошли навстречу пожилым людям, ходили к ней домой. Естественно, не бесплатно. Работая в огромной компании, дед Юли мог себе это позволить. Благодаря острому уму и феноменальной памяти, Юля блестяще окончила школу. Пришло время поступать в институт. И девушка поступила на факультет прикладной математики и электроники. Правда, на заочный факультет. Так решил дедушка, а ему Юлька всегда верила. Единственными друзьями Юли были компьютер, да еще соседский Лешка — очкарик и заучка. Юля знала компьютер до последней микросхемы и была компьютерным гением. Вместе с Лешей, они бродили по бесконечным просторам Интернета, посещали разные страны, заводили друзей. Лешка был единственным представителем мужской части населения, к которому девушка относилась хорошо. Остальных мужчин она ненавидела и боялась. Лешке же она доверяла все девичьи тайны. Он был её лучшим другом и наперсником. Последним увлечением Юли и её друга стал панк-рок. Они слушали его часами, посещали сайты, посвященные ему, даже одевались как настоящие панки. Ефима Наумовича чуть удар не хватил, когда он впервые увидел внучку в подобном одеянии. Он и его жена, были категорически против подобного увлечения, но психотерапевт девушки сказал им: «Пусть она слушает что хочет, одевает все, что ей вздумается, лишь бы не возвращалась мыслями к тому, что с ней случилось. Иначе, мы никогда не вылечим её от этого панического страха». Именно врач посоветовал старому портному, устроить Юлю на работу в компанию. — Компания, где вы работаете, — говорил Смолкину врач, — просто идеальное место для её реабилитации! Там работают прекрасные люди. Она быстро найдет себе друзей. Модная компания — дом красоты и изящества. А красота, как известно, спасет мир. И, Юленьке, работа в такой праздничной обстановке пойдет только на пользу. Все страхи и ужас пережитого уйдут в самые дальние закоулки подсознания. Да и под вашим присмотром будет, что тоже немаловажно. Старик согласился с доводами врача. И вот теперь, Юля работала в Модном доме. * * * Придя сюда впервые, Юлька была ошеломлена. Она никогда не видела столько красивых людей сразу. Все были очень стильно одеты. В воздухе витал запах дорогого парфюма. Казалось, даже у секретарш в офисе, ноги росли прямо от ушей, не говоря уж, о ведущих менекенщицах компании. Ростов, непосредственный начальник её деда, отнесся к девушке, с несвойственной ему добродушием и любезностью. Единственно замечание дизайнера, относилось к её наряду. — Куколка моя, — сказал Валерий, мягко улыбаясь, — такой прелестной девушке нельзя так одеваться и так ярко краситься. Ты юный, нераспустившийся цветок, и макияж твой должен быть нежным. А платье? Боже мой! Разве твой дедушка, этот великий кудесник верхнего платья, не говорил тебе, что одеваться так, это просто преступление?! — А мне так нравится, — упрямо заявила Юля. — Как хочешь, рыбка моя, — пожал плечами Валерий, — но это производит ужасное впечатление! Твой наряд это… это — верх безвкусия. В конце концов, это просто не эстетично! — Ну, и пусть! И вообще, я не ваша рыбка! — ?? — Ростов перевел взгляд на Ефима. — Валера, я потом все объясню, — старик явно нервничал. — Да мне, в принципе, все равно. Только, Наумыч, сделай так, чтобы она не попалась на глаза Вяземскому или Казанове! Иначе, будет скандал! Ты ведь знаешь нашего Гришу. В его компании все должно быть на высшем уровне. А тут… — О, да! Не волнуйся. Кабинет программистов находится на первом этаже, в самом конце коридора. Туда эти двое сроду не заходили. Её подружки — секретарши тоже все время твердили о том, чтобы она не одевалась столь экстравагантно и сменила, наконец, прическу, а то не дай Бог увидит господин президент… — Да что вы меня пугаете все время своим Вяземским, — возмущалась Юлька, — плевать я на него хотела. Как хочу, так и одеваюсь! Отстаньте от меня! Дамочки только сокрушенно головами качали. Девчонка словно в панцирь пряталась за своими ужасными нарядами. 3 Однажды, хмурым ноябрьским днем, Юлька сидела в своем кабинете, и от нечего делать играла в сложную компьютерную игру. Она прошла уже пять уровней, когда на столе зазвонил телефон. — Алло, — сказала Юля, не отрываясь от монитора. — Юля, это Наташа, — сообщила ей секретарь президента. — А Ольга там? Передай ей трубку, пожалуйста. Ольга Орлова была старшим программистом и непосредственным начальником Юли. — А Ольга Дмитриевна на больничном, — сообщила Юля. — У неё дочка заболела. А что? — Чёрт! Что же делать?! Понимаешь, у Вяземского что-то с компьютером. Он — вне себя. Ольгу требует немедленно. — Так я могу посмотреть. Мне не сложно. Я разбираюсь не хуже Ольги, иногда, даже лучше, — похвасталась Юлька. — Ну, хорошо, приходи ты. Все равно, больше некому. — Уже бегу! — Юлька бросила трубку, поставила игру на паузу и стремглав вылетела из кабинета. — Ээээ — ты куда это? — спросила пробегавшую мимо Юльку, Татьяна с ресепшна. — У Григория Петровича компьютер завис, — на бегу протараторила девушка, — меня позвали посмотреть, что случилось. — Стой, стой, ненормальная! — Таня пыталась остановить её. — Куда ты в таком виде?! Но за Юлькой уже закрылись двери лифта. — Ой, мамочки! — Таня схватилась за голову. — Что сейчас будет!.. Она быстро набрала номер Натальи. Но телефон был занят. Стрелой, пролетев мимо остолбеневшей Натальи, Юлька, едва постучавшись, открыла дверь в кабинет президента и нерешительно застыла на пороге. * * * В огромном светлом помещении, обставленном дорогой и современной офисной мебелью, за стильным офисным столом из матового сине-зеленого стекла, в глубоком кресле сидел молодой человек. Длинные светлые волосы мужчины были забраны в хвост. Дорогой свитер из тонкой шерсти, жемчужного цвета, выгодно подчеркивал его мощную фигуру. В руке у него — компьютерная мышь, которой он бессмысленно водил по столу. На безымянном пальце — изящная печатка. Взгляд мужчины был устремлен в монитор. У стола, отвернувшись к окну, стоял высокий брюнет в элегантном сером костюме. Пиджак, как влитой сидел на его спортивной фигуре. Он стоял, нервно покачиваясь с пятки на носок. — Дьявол, — сказал мужчина удивительно мягким, бархатным голосом, — где носит эту Ольгу?! — Ольга Дмитриевна на больничном, — пискнула Юля, — я пришла вместо неё. Здравствуйте. Кирилл поднял глаза от монитора. — Ой! Ни фига себе! — вырвалось у него. — Григорий, посмотри-ка на это. Вяземский обернулся. Сдернув с носа стильные очки, он во все глаза уставился на картину, открывшуюся его взору. То, что он увидел, напоминало картинку из фильма ужасов. Григорий даже сначала не понял кто перед ним — парень или девушка. Потом решил, что все-таки девушка. Волосы на голове девчонки были иссиня-черного цвета и торчали во все стороны, словно иглы дикобраза. Макияж, больше напоминал боевую раскраску индейца, вышедшего на тропу войны. Губы накрашены черной помадой. Одета она была в какой-то черный балахон, больше напоминавший мешок из-под картошки. На ногах — черно-белые полосатые гетры. Заканчивалось все это «великолепие» черными кедами с ядовито-розовыми шнурками. С минуту, Вяземский и Казанцев рассматривали девицу, онемев от изумления. — Ты кто? — первым отмер Кирилл. — Меня зовут Юля. Я программист. Ольга… Но, Вяземский перебил её. — Кирилл, что это? — грозно спросил он. Казанцев пожал плечами. — Вот это — что?! Это работает в моей компании?! Да как ты смеешь показываться мне на глаза в таком виде, — заорал он на Юльку. — Это что — Модный дом или ларек на Черкизовском рынке?! Какая наглость!! Разве я не ввел дресс-код?! Никто не имеет права позорить меня и мою компанию, одеваясь как на тусовку для отмороженных панков!.. — Не смей на меня орать, ты, наглый самодовольный индюк! — заорала в ответ Юлька. — Что?! — взвился Вяземский. — Да, как ты смеешь!! Маленькая наглая дрянь! — А ты — лавочник! И хам! — парировала девушка. — Пошла вон отсюда, нахалка!! — взревел Григорий. Он бросился к девчонке и схватил её за руку, чтобы выставить за дверь. — Ты уволена! Сейчас же! Немедленно!! — Не смей меня трогать!! — взвизгнула Юлька, и, извернувшись, укусила его за руку. — Отпусти сейчас же, дурак!! — из глаз её брызнули слезы. Григорий отдернул руку, схватившись за запястье. — Наталья! — гаркнул Вяземский. — Гриша, Гриша, спокойно, что ты орешь! — подбежавший Казанцев пытался охладить ярость друга. — Да, успокойся ты, наконец! Вбежала перепуганная секретарша. — Наталья, — повторил Вяземский, — убери отсюда эту истеричку! Чтобы духу её здесь не было!! Сегодня же!! Кто вообще посмел принять на работу в мою компанию это пугало?! Да её даже на огород стыдно выставить. — Хорошо, Григорий Петрович, все будет сделано, только успокойтесь, пожалуйста! — Наташа взяла за плечи рыдающую Юльку и вывела её из кабинета. * * * В приемной, она схватила трубку и набрала номер Ростова. — Валерий Владимирович, — попросила Наташа дизайнера, когда тот взял трубку, — мне срочно нужен Ефим Наумович. У меня тут Юля. По-моему, у неё истерика. — Сейчас будем. Через минуту, в приемную вбежали Ростов и Смолкин. — Юленька, девочка моя, что случилось?! — бросился Ефим Наумович к рыдающей внучке. — Кто тебя обидел? Юлька обвила руками шею деда и прижалась к нему всем телом. — Деда, деда, это он, это…, он схватил меня, он сделал мне больно!! — захлебывалась слезами девушка. — Что происходит, Наташа? — потребовал объяснений Ростов, прислушиваясь к крикам президента, — кто её обидел и почему так орет Вяземский? — Ой, — затараторила Наталья, — тут такое было! Юлька ворвалась в кабинет Вяземского, словно метеор, ну, он сам потребовал компьютерщика, у него комп завис, я не успела ничего сделать… — Понятно! Я так и думал, что все закончится скандалом. — Наташа, — донеся из кабинета голос Григория, — Громова ко мне, немедленно! Я уволю эту дрянь к чертовой матери! — Всё! — сокрушенно вздохнула Наташа, — теперь он её точно уволит. Старый закройщик гладил девушку по голове и прижимал к себе, успокаивая внучку. — Валера, — попросил старик, — можно Наташа отведет Юлю к тебе в кабинет? Я хочу поговорить с Григорием Петровичем. — Да ради Бога! Пошли, Наталья. Забирай эту дуреху. Когда они ушли, Смолкин тихонько постучался в кабинет президента компании. — Войдите, — уже спокойно сказал Вяземский. — Ефим Наумович? — удивленно протянул он, увидев входящего мастера. — Вы что-то хотели? — Да. Здравствуйте, господа. Григорий Петрович, я хотел бы поговорить с вами… — Ну, говорите. — Извините меня, но я хотел бы поговорить с глазу на глаз. — Простите, Кирилл Сергеевич, — старик обратился к вице-президенту. — Кирилл, выйди. Казанцев вышел без возражений. Григорий все равно все расскажет ему. — Я вас слушаю, Ефим Наумович, присаживайтесь, пожалуйста, — Вяземский указал на кресло, стоящее у стола. — Григорий Петрович, — начал старик, — я много лет отдал вашей компании и никогда вас ни о чем не просил, а сейчас прошу, я просто умоляю вас, не увольняйте мою Юлю. — Вашу Юлю? — подозрительно спросил Вяземский. — Это Вы о ком? Об этой наглой девчонке, которая устроила Бог, знает, что в моем собственном кабинете?! — Да, я говорю о ней. Это моя внучка. — Ваша внучка?! Вы, конечно, меня простите, Ефим Наумович, но девочка дурно воспитана! При всем моем уважении к Вам, я вынужден буду уволить её! Она оскорбила меня! Более того, она меня укусила! И все из-за того, что я сделал ей замечание! Никто не имеет права позорить мою компанию! Если она работает в «QUIN STYL», то тоже является её лицом, и я не могу позволить, чтобы мои сотрудники одевались как клоуны. Это не цирк, в конце концов! Возможно, я повысил на неё голос, но это не дает ей право, так себя вести. Я её босс, а не дружок с дискотеки! — Я понимаю Вас, Григорий Петрович, вы разгневаны. Но, я прошу вас, выслушайте меня. И быть может, тогда, Вы сможете иначе взглянуть на ситуацию и простите Юлю. — Хорошо, говорите. — Дело в том, что на Юлю нельзя кричать, и, тем более, грубо с ней обращаться. Она очень ранимая девочка! — Ничего себе — ранимая! Да она у вас — совершенная дикарка, — вставил Вяземский. — Но, я могу все объяснить, — продолжал старик, — я уверен, вы сможете все правильно понять… Десять лет назад, вы тогда в Англии учились, в мое семье произошла трагедия. Моя дочь Жанна, убила мужа и села в тюрьму. Ваш отец знает эту историю, он тогда помог найти мне для неё хорошего адвоката. * * * … Времена тогда были трудные. Институт, где работала моя дочь, закрыли, и Жанна устроилась на работу в круглосуточный магазин. Мой зять Юрка, сидел дома и пил горькую. Обычно, если Жанна работала в ночную смену, мы забирали ребенка к себе. Но, в тот день, моя жена заболела гриппом, я задержался на работе, и девочка осталась с отцом. Ближе к часу ночи, Жанне в магазин позвонила соседка и сообщила, что в её квартире что-то происходит. Девочка слишком громко плачет и кричит. Бросив все на напарницу, Жанна помчалась домой, благо, магазин находился на соседней улице. Вбежав в квартиру, Жанна в ужасе остолбенела. Её пьяный муж насиловал собственную дочь! Юле тогда было всего семь лет!! Не помня себя, Жанна схватила нож, лежавший на столе рядом с пустой бутылкой из-под водки, и стала наносить ублюдку удар за ударом, оттаскивая его от ребенка. Она нанесла ему больше двадцати ранений. Потом, схватив, бьющуюся в истерике дочку, вызвала скорую и милицию. Приехавшая бригада скорой помощи, констатировала смерть Юрки и забрала Юлю в больницу. Жанну арестовали. О случившемся, мы узнали только утром. Юлю долго лечили. Сделали операцию. Вы сами, взрослый мужчина, и можете себе представить, что может сделать здоровенный тридцатилетний бугай с семилетним ребенком! И, если, физическое здоровье Юли, все же удалось восстановить, и она даже сможет иметь детей, то вот с психикой у девочки возникли большие проблемы… Этот подонок, нанес ей глубокую душевную травму! Очень долго, она состояла на учете у психиатра. Она дичилась людей, шла на контакт только с женщинами. Она не подпускала к себе даже меня, своего деда. Целый год, мы восстанавливали Юлю. Она лечилась у лучших врачей. Ваш отец, дай, Бог, ему здоровья, помог определить её в лучшую клинику. Потихоньку, Юля поправилась. Но, последствия, остались до сих пор… Она боится громких криков и не переносит, когда с ней грубо обращаются. Реакция может быть разной — от грубой агрессии, до внезапного обморока. Сейчас стало намного лучше. Она общается со сверстниками, правда, пока только в Интернете, не шарахается от всех подряд, даже стала дружить с мальчиком, нашим соседом. Леша — её ровесник и они вместе проводят все вечера. Мы водим её к психотерапевту. Именно он посоветовал он мне устроить Юлю в компанию. Он считает, что красота, которая здесь царит и добрые, отзывчивые люди помогут ей быстрей, чем лекарства и аутотренинги. Мы с женой одни воспитываем Юлю. Её мать умерла через три дня после суда. У Жанночки было слабое сердце. Моей доченьке было всего тридцать два года… Вот и все, что я хотел Вам рассказать. И я прошу Вас, Григорий Петрович, дайте Юле шанс. Не прогоняйте её. Помогите ей встать на ноги и почувствовать вкус жизни. За то короткое время, что она здесь проработала, она успела подружиться с девочками. Стала веселее, меньше плачет и, самое главное, ей практически перестали сниться кошмары. А насчет её одежды, я уговорю её сменить платье. Сегодня же. Я прошу Вас, Григорий Петрович, простите её! Оставьте девочку в компании! Вяземский молчал очень долго. Он никак не мог прийти в себя. Рассказ старого мастера потряс его до глубины души. — Господи, — думал Григорий, — ну, почему ты позволяешь жить на земле таким уродам?! Бедная девочка! И я, тоже хорош! Набросился на девчонку как бешеный! Кретин! Завтра же извинюсь перед ней! …- Ефим Наумович, — прервал, наконец, молчание Вяземский, — я благодарю вас за доверие, которое Вы мне оказали. И высоко ценю его! То, что случилось с вашей внучкой — это ужасно! Я даже не нахожу слов, чтобы дать определение поступку мерзавца! Юля останется в компании, и будет работать здесь, сколько пожелает. Я приношу вам свои извинения за то, что так грубо обошелся с ней. Я не должен был так поступать! Простите меня! Я заверяю вас, больше никто не обидит её! Я лично буду присматривать за ней. — Это вы нас простите, Григорий Петрович, — сказал Смолкин, вставая с кресла. — Спасибо, вам, за все! Юлечка больше никогда вам не помешает. Всего доброго. 4 Через час к Вяземскому зашел Кирилл. Григорий сидел, положив ноги на крышку стола. В зубах торчала сигарета, в руках был зажат стакан с виски. Рядом стояла бутылка. — О! Картина маслом! Президент компании пьет на рабочем месте, — укоризненно сказал Казанова. Он подошел и сел в свое любимое кресло. — Спиваемся? — поинтересовался он. — По какому поводу пьянка? Вяземский достал из ящика стола ещё один стакан, налил в него темно-янтарного напитка и подвинул другу. — Присоединяйся. Казанова взял стакан. — За что пьем? — За то, чтобы на земле стало меньше подонков! — Хороший тост! Они выпили по глотку. — А если серьезно? — спросил Кирилл. — Что случилось, Вяз? У тебя такой вид, будто ты увидел привидение манекенщицы, умершей от анорексии. А Смолкин? Он то, зачем приходил? — Он приходил, чтобы попросить меня не увольнять Юлю. — Какую еще Юлю? А, это ту маленькую грубиянку?! Ему то она зачем? — Это его внучка, Казанова. — Внучка?! У старого еврея, с манерами аристократа, такая внучка?! Кошмар! Куда мы катимся?! Ну, и что ты решил? Ты сказал ему, что девчонке нужно работать не Модном Доме, а на колхозном поле пугалом, чтобы птиц разгонять? — Нет. Не сказал. Юля остается у нас. — Вяземский, ты что, рехнулся?! Это не может работать в нашей компании! Да нас же на смех поднимут! Ты что, хочешь черного пиара? В «QUIN STYL» все должно быть красиво, и люди в том числе! — А я сказал, что она остается! — повысил голос Григорий. Я руковожу компанией, и мне решать, кому работать в ней, а кому нет! — Слушай, а с чего это ты вдруг такой добрый стал? Ты же сам орал, что вышвырнешь эту нахалку за дверь! Что наплел тебе, этот хитрый лис Наумыч? — Он объяснил мне, почему девушка себя так ведет. — И почему? — У девчонки глубокая душевная травма. Она очень долго лечилась у психиатра. И сейчас, не совсем восстановилась. — Вяземский! Я с тебя просто офигеваю! Ты берешь на работу психопатку! Ты что сдурел, Гриша?! — На это есть причина, Кира! Ну, почему она такая… — Так объясни, что ты ходишь вокруг да около! — Да потому, черт возьми, что её изнасиловал собственный отец, если можно так назвать эту сволочь! И мать, зарезала его, у неё на глазах! Девочке тогда было семь лет, всего семь, понимаешь!! Я вообще не представляю, как она смогла такое пережить! Кирилл молчал, потрясенный тем, что только что сказал Григорий. — Ты представляешь, — Вяземский вскочил с кресла и навис над другом, — представляешь, что может сделать взрослый мужик с маленькой девочкой?! Ублюдок! Тварь!! Надеюсь, его посадили на самую раскаленную жаровню ада!! — Ни хрена себе! — очнулся, наконец, Казанцев. — Бедный ребенок! Слушай, налей-ка еще, а то мне как-то не по себе. — Мне тоже, — Вяземский сел и наполнил стаканы наполовину. Они выпили. — Ты понимаешь, Казанова, — продолжил Григорий, — когда я услышал эту историю, у меня волосы дыбом встали! Я, вообще не понимаю, откуда берутся такие твари?! Изнасиловать собственного ребенка!! Это… это уму непостижимо!! Сломать девочке всю жизнь! Сделать из неё, практически инвалида! Теперь я понимаю, почему она себя так ведет! Из — за этого ублюдка, все мужики на свете ей кажутся мерзавцами! Её душа заледенела от ужаса и страданий! — Не говори, Гриша, — я тоже не понимаю. Покуситься на ребенка — тяжкий грех! Хотя для таких как этот…, не существует ни Бога, ни Дьявола. Им все едино! В Москве шлюх — пруд пруди. Девочку — то, зачем трогать?! — Да потому, что он был ненормальный! Педофил, понимаешь?! Думаешь, у нас мало таких уродов? — Ну, я, например, до сегодняшнего дня не знал ни одного! — А ты посмотри криминальную хронику! — Боже упаси! Я ненавижу ужасы! — Это — правда жизни, Казанова, а не ужасы. — Ну, хорошо. Но, это все — эмоциональные всхлипы. Что ты намерен делать? Она остается, что дальше? Ты что, позволишь ей приходить на работу в таком, мягко говоря, экстравагантном виде?! Ефим Наумович обещал мне, что она будет одеваться, как положено. И вообще, Кира, я хочу ей помочь! — В каком смысле? — Ну, чтобы она снова поверила людям, оттаяла душой. Чтобы поняла, что на свете существуют порядочные, хорошие мужчины. Что таких отморозков, как её отец, на земле единицы! Хочу, чтобы она встретила умного, красивого молодого человека. Чтобы жизнь снова расцвела для неё яркими красками! — И как ты собираешься это осуществить? — поинтересовался Казанцев. — Мы создадим для неё атмосферу праздника. Окружим её заботой и вниманием. Дадим ей понять, что мужчина, это не только грубая сила, которая причиняет боль, но и забота, доброта, любовь, наконец!.. — Мы — это ты и я? — помолчав, спросил Кирилл. — Ну, да! — Извини, друг, но я — пас! — Почему?! — Я не умею обращаться с маленькими девочками. У меня нет младших сестер. Ты же знаешь, у меня только Макс, который старше меня. — Я тоже не умею. Я вообще, единственный ребенок! Мы научимся! — Чему?! — Как с ними обращаться! В смысле, с маленькими девочками. С большими, ты же умеешь ладить! Воот! И с ней научишься! Примени хоть раз свое обаяние в мирных целях! Но, прежде всего, конечно, мне нужно завтра перед ней извиниться за свое поведение. — Ты собрался извиняться перед этой девчонкой?! — вытаращил глаза Казанова. — Да! А что здесь такого?! Я её оскорбил, накричал на неё, в общем, вел себя по — хамски. Вот. И завтра, я попрошу прощения. — Ну, знаешь, Вяземский, это уже чересчур! Ты все-таки- президент компании. Зачем же унижаться?! — А по- твоему, извиниться, значит унизить себя? — А что — нет? — Ты идиот, Казанова, если так думаешь! Она — девушка, я — мужчина. Даже по этикету положено так делать! — Согласен! Но у женщины равной тебе по положению! Равной, Гриша, а не у девчонки, которая тебе же и нагрубила! — Это была лишь ответная реакция, Кирилл! Я же первый накричал на неё! — Хорошо! — сдался Казанцев. — Хо-ро-шо! Поступай, как знаешь! * * * В дверь постучали, и вошла секретарь. — Что еще, Наташа? — недовольно спросил Григорий, — я занят! — Григорий Петрович, вам звонит господин Авербух. Просит соединить с вами. Что мне ему передать? — Илья? Хорошо, соедини. Вяземский взял трубку. — Здравствуй, Григорий Петрович, — раздался в трубке голос Авербуха, — прими мои поздравления! Твой Ростов превзошел сам себя. Классная коллекция! Моя Ирина просто в восторге! — Привет, Илья, — ответил Вяземский, — рад, что мы оправдали ваши ожидания. Ты звонишь, просто поздравить или у тебя ко мне какое-то дело? — Вообще-то да. Я по делу. Слушай, Григорий, одолжи мне Валерия на пару дней. Хочу, чтобы он помог мне с костюмами. — Ну, что ж, пожалуй, пару дней наш дизайнер может поработать с тобой. — Спасибо, Гриша, с меня причитается. — Ещё бы! Услуга за услугу, Илюша. — Я — весь внимание. — Мне нужны два, нет три билета на твое шоу. VIP места. Идет? — Без вопросов. Через два часа, максимум, через три, билеты будут у тебя на столе. — Замечательно! Жду. Все, пока. — До свидания, Григорий Петрович. Вяземский положил трубку. — Мы идем на ледовое шоу? — поинтересовался Кирилл. — Да. Класс! Там такие фигуристочки, просто мечта! Давно хотел познакомиться с одной или двумя…. Представляешь, как весело мы проведем с ними время. Они такие… гибкие — это что-то!.. — Охолонись, родной! Мы пойдем не одни. Ты не слышал? Я заказал три билета. — А! Ты хочешь взять с собой Дашу! Зачем? Мы и вдвоем неплохо развлечемся! — Нет. Это будет не Даша. — А кто? — Увидишь. — У, интриган! Опять что-то придумал… В кармане Казанцева зазвонил мобильник. — Да! — ответил Кира на звонок. — Что случилось? — Он прикрыл трубку рукой. — Это Ростов. Он на производстве. Там, что-то с тканями. Говорит, если мы сейчас же не спустимся к нему, он кого-нибудь убьет. — Хорошо, скажи — уже идем… 5 Этим же вечером в квартире Смолкиных, состоялся разговор деда с внучкой. Весь день, Юля ходила хмурая. По дороге домой, она ни слова не проронила. Сидела в машине, безучастно смотрела в окно и думала: — Зачем я согласилась работать в этой дурацкой компании! Меня там никто не любит! Все только и делают мне замечания! Не так одеваюсь, не так накрашена…. Что они знают обо мне? И этот туда же! Президент… блин! Разорался как ненормальный! Я, видите ли, оскорбила его эстетический вкус!! Пижон! Ну и пусть! Пошли они к черту! Он и его Модный Дом! Хотя, надо признать, он просто дьявольски красив! Да и второй, кто он там, вице-президент, что ли, тоже, как Аполлон, право. Девки, наверное, вокруг них стаями вьются! Не знают, бедняжки, что всем им нужно только одно… Кобели проклятые! Чтоб им всем пусто было!.. После ужина, Юлька ушла к себе в комнату и заперлась там. Ей позвонил Леша, но она сказала, что хочет побыть одна. — Что это с Юлей? — спросила Людмила Александровна мужа, убирая со стола. — Да, с Вяземским поругалась. — С Григорием Петровичем?! — изумилась женщина. — Как она умудрилась с ним встретиться? — Он сам пригласил программиста. Но Ольга на больничном, вот Юлька и понеслась сама. — Боже! И что же было дальше? — Что было? Да, Вяземского чуть удар не хватил, когда он увидел нашу Юльку и её чудовищный наряд! Знаешь, какой скандал был?! Он её чуть было не уволил! — И, что ему помешало? — Я. Пришлось ему все рассказать. — Зачем? Ведь это только наш крест. — Люда! Вяземский порядочный человек! Петр и Анна, хорошо его воспитали! Поверь, он не будет трепаться на всех углах! — Возможно! Но, он ведь все расскажет своему дружку Казанцеву. А этот бабник… — Слушай, мать! Кирилл, он, конечно, бабник! Как, впрочем, и Вяземский, но! Они не болтуны! Они умеют хранить чужие тайны. Как личные, так и коммерческие. Если бы они стучали языками направо и налево, наша компания давно бы разорилась! — Это верно! Ну, а с Юлей, что мы будем с ней делать? — Я обещал Вяземскому, что уговорю её не появляться в компании, в таком непотребном виде. — Ну, так, что ты сидишь? Иди, уговаривай! А то у Григория Петровича, тоже терпение не безгранично! — Уже иду. — Ефим Наумыч тяжело поднялся, затушил сигарету и направился в комнату внучки. * * * — Юля, можно к тебе? — он тихонько постучал в дверь. Девушка открыла ему. — Конечно, дедушка! Входи. Смолкин вошел и присел на краешек дивана. Юля села рядом. — Девочка моя, нам нужно поговорить. — О чем? — О тебе. И о твоем гардеробе. Тебе нужно сменить его. Понимаешь, ты работаешь в компании… — Уже нет, — Юля вскочила с дивана, — уже не работаю! Ты забыл, что меня уволили? — Юля, сядь и дай мне договорить! — дед взял её за руку и мягко притянул к себе, усаживая рядом. — Никто тебя не уволил! Григорий Петрович отменил свой приказ. Ты остаешься работать. Итак, ты работаешь в компании, производящей модную одежду. И ты должна быть одета со вкусом! Ты — молодая красивая девушка! Пойми, в том, что ты носишь, можно ходить в клуб или на дискотеку, но не в Модный Дом! Ты проработала там две недели! Скажи мне, ты видела, хотя бы одного человека, одетого как ты?! — Да! Видела! Однажды, мне навстречу попался молодой человек. Так тот, вообще был похож на нашего попугая! Да еще и накрашен, к тому же. По сравнению с ним, дедуля, я одеваюсь очень скромно! — Ты, наверное, встретила Арсения. Это наш ведущий стилист. Это — вообще отдельная тема для разговора. Он — большой талант. И Вяземский терпит его выходки, чтобы не потерять ценного работника. Так вот. Григорий Петрович и так смотрит сквозь пальцы на то, что его сотрудники иногда носят джинсы, хотя и ввел дресс-код. Потому что сам любит их. Но, он не может позволить, чтобы служащие его компании приходили на работу в кедах! Это неприлично, в конце концов! Да, а обо мне ты подумала?! Я — старейший работник компании, мастер модной одежды, помощник лучшего дизайнера Москвы, а ты — моя внучка, одета, Бог знает как! А твой макияж? А прическа?! Нет, солнышко мое, так не пойдет! Давай-ка ты завтра оденешься в приличный наряд, вон у тебя сколько одежды! Весь шкаф забит! Сделаешь легкий макияж, красивую прическу, и будешь выглядеть как куколка! Ты же у нас красавица! Смотри, какие у тебя глазки красивые, как молодые листочки! А волосы? Просто шикарные! Хватит прятаться за своими ужасными нарядами! Поверь, в нашей компании, тебя никто не обидит! — Ты так думаешь, дедушка? — Ну, конечно! Завтра ты будешь красивая, нарядная, и мы с тобой пойдем к Григорию Петровичу… — К президенту?! — Юлька вскочила на ноги. — Зачем? — Нужно извиниться, Юля! — Я?! Извиняться перед этим наглым хамом?! Ни за что! Он первый начал на меня орать! — Юля, Юля, думай, что говоришь! Григорий Петрович- твой босс! И вообще, согласись, он накричал на тебя за дело! Я тебе уже все объяснил. Ты — взрослая девушка и должна его понять! Да, он очень вспыльчивый! Но, он добрый и справедливый. Он еще никогда и никого не наказывал, если на это не было причины! — И, все равно, он хам! — А ты вспомни, как ты себя вела? Ты же его укусила! — Я терпеть не могу, когда меня лапают мужики! И ты, дед, прекрасно об этом знаешь! — Во — первых, он тебя не лапал, а просто взял за руку. А во — вторых, он же не знает о твоих проблемах! — Вот именно…. Ну, ладно! — неожиданно согласилась Юля. Она снова села, обняла деда и, положив, голову ему на плечо сказала: — Знаешь, дед, а вообще — то, он ничего. Такой красивый! И этот, ну, блондин, тоже красивый! Интересно, а, сколько им лет? — Хороший признак! — удовлетворенно подумал Смолкин и улыбнулся в усы. — Григорию — 28, Кирилл моложе его на год, — ответил он внучке. — Да, наши руководители очень хороши собой! — А они друзья. — Да. Почти как братья. Отец Кирилла был совладельцем «QUIN STYL» вместе с Вяземским — старшим. Когда Сергей погиб в автокатастрофе, акции раздели между собой его жена и два сына. Но, Елена живет в Германии. У Макса — старшего брата Кирилла, свое дело, он банкир. Кира же стал вице- президентом компании, вместо своего отца. А когда Петр Иванович решил отойти от дел, президентом стал Григорий. — А почему президентом стал Вяземский? — У его семьи- контрольный пакет акций «QUIN STYL». Так решил совет директоров. — Дед, а Вяземский женат? — Нет. И пока не собирается. — А подруга у него есть? — Ох, Юлька! Да у них этих подруг, как одуванчиков в поле! Что у Григория, что у Кирилла! А почему это ты так интересуешься?! Уж не влюбилась ли моя крошка в одного из этих ветреников?! — Ты что, дедушка! Кто они, и кто я! Просто интересно! — Ладно, любопытная варвара, давай-ка лучше, ложись спать! Поздно уже. А завтра вставать чуть свет! Спокойной ночи, деточка, — дед поцеловал Юлю в щечку и вышел. — Спокойной ночи, дедушка, — сказала Юля ему вслед. Девушка разобрала постель и легла. Ночью ей приснился Вяземский. Во сне, он был одет как сказочный принц, сидел на белом коне, улыбался и махал ей рукой. Это была, пожалуй, первая ночь, которую она проспала спокойно. 6 Утром, Смолкин уже допивал кофе, когда из комнаты выпорхнула Юлька. — Бабуля, дед, ну, как я выгляжу? — улыбаясь во весь рот, спросила она. — Красавица наша! — бабушка чмокнула Юлю. Садись, давай, завтракать, а то на работу опоздаете. Вон, дед уже поел. — Ну, что же, неплохо для начала, — сказал Ефим Наумович, закуривая и критически осматривая внучку. Садись, кушай быстрее. А то, бабуля права, мы опоздаем. Юлька, не садясь за стол, быстро съела йогурт, выпила два глотка чая и сообщила: — Все, я готова. Поехали, дедушка. — Юля, да ты же ничего не съела! — пожурила её бабушка. — Разве ж это еда — обезжиренный йогурт?! — Ба, а я в кафе с девочками покушаю. Давай, дед, поехали уже! — Вот егоза! — Ефим Наумович поднялся и пошел в прихожую… * * * Ровно в половину девятого, к главному офису компании подъехал черный «Porsche Cayenne». Из машины вышел Вяземский и подозвал охранника: — Василич, отгони автомобиль в гараж, — попросил он, подавая руку для приветствия. Такие пробки везде. Вот, опоздал. — Он подал ключи. — А, что Казанцев? Уже приехал? — Нет, Григорий Петрович, тоже, где-нибудь в пробке застрял. Я все сделаю, не беспокойтесь. Ключи, я Наталье передам, — сказал охранник в спину, входившему в здание президенту. Он подошел к машине. — Классная тачка! — восхищенно сказал мужчина, рассматривая автомобиль. — Спорт-купе! Такую, мне сроду не купить, даже если буду жить на работе! Ну, хоть на чужой прокатиться…. А Вяземский, войдя в здание, подошел к ресепшн. — Здравствуйте, Таня, — поприветствовал он девушку, сидевшую за стойкой. — Здравствуйте, Григорий Петрович. — А, скажите — ка мне, Танюша, где у нас находится кабинет программистов? — Направо и до конца коридора, — сообщила президенту удивленная Татьяна. — А Вам зачем? — Много будешь знать, одна будешь спать, — пошутил Вяземский, хитро подмигнув. — Спасибо, Танечка! — Пожалуйста, — ответила девушка, провожая взглядом мужчину, который направлялся в сторону Юлькиного кабинета. Затем схватила трубку. — Юлька, — трагическим шепотом, сообщила она, когда девушка ответила, — к тебе Вяземский идет! Готовься…. Юля едва успела положить трубку, как дверь кабинета открылась, и на пороге вырос господин президент, собственной персоной. Возникла пауза. Вяземский и Юля смотрели друг на друга. * * * Григорий удивленно рассматривал Юлю. Перед ним сидела совсем юная девочка. На вид, ей можно было дать, лет пятнадцать, не больше. Густые каштановые волосы, аккуратно заплетены в колосок. Высокий лоб. Тонкие, идеальной формы брови. Большие глаза, цвета чистого изумруда. Длинные, пушистые ресницы. На курносом носу — россыпь симпатичных веснушек. Пухлые, почти детские губы, чуть тронуты прозрачным блеском. На Юле был одет светло-бежевый свитерок тонкой ангорки, с воротником под горло. На шее, на тонкой золотой цепочке, висел изящный кулончик. Из- под стола, торчали аккуратные ножки, обутые в мягкие сапожки, в тон свитеру. Маленькие ручки, сложены на столе, как на школьной парте. Тоненькие пальчики девушки, чуть подрагивали. Юля, явно волновалась. — Какая хорошенькая девочка! — подумал Вяземский. — Просто прелесть! Совсем другое дело! А то вырядилась, вчера, как чучело. Юля, в свою очередь, тоже разглядывала Вяземского. … Высокий, почти метр девяносто. Черные, как смоль волосы, аккуратно уложены. Тонкие брови. Темно- карие, очень красивые глаза. Тонкий, греческий нос. На носу — стильные очки в изящной оправе. Гладко выбритые щеки и подбородок. Чувственный рот. Стройная, спортивная фигура. Длинное кашемировое пальто расстегнуто. Дорогой костюм. Светлая рубашка в едва заметную полоску. Стильный галстук. На ногах — итальянские туфли, явно ручной работы. В руках — тонкий кейс. На левом запястье — золотой «Rolex». Красивые, ухоженные руки, длинные пальцы. На безымянном пальце левой руки — массивная печатка, с россыпью крохотных бриллиантов. Изысканный парфюм…. … Вяземский выглядел так, словно только что сошел с картинки модного журнала. Он произвел на девушку неизгладимое впечатление. — Он красив, как древний Бог! — восхищенно подумала Юля. — Доброе утро, Юля, — сказал Григорий, очаровательно улыбаясь. — Ты сегодня прекрасно выглядишь! Я зашел, чтобы извиниться перед тобой. Вчера, я вел себя, как трамвайный хам! Прости меня! Иногда, я бываю, просто несносен! Мягкий, бархатный, невероятно чувственный голос мужчины, обволакивал Юлину душу, укутывая, словно в пушистое облако. — Это вы меня простите, Григорий Петрович! — голосок девушки звенел от волнения как колокольчик. — Я вела себя отвратительно! — Юля покраснела и опустила глаза. — Ну, что — мир? — Вяземский подошел к столу и протянул руку. Юля подала свою. Григорий взял её маленькую ладошку в свою теплую ладонь и осторожно пожал её. — Ну, как в детстве — мирись, мирись и больше не дерись. А если будешь драться…. — Я больше не буду кусаться, — сконфуженно прошептала Юля. — Вот и умница! Теперь, все хорошо, малыш! Теперь, мы с тобой будем друзьями! Я никому не позволю обидеть тебя! Договорились? Только, будь, пожалуйста, хорошей девочкой!.. — Договорились… Григорий выпустил ладонь девушки. — Ну, все. Давай, пока! Еще увидимся. Он повернулся и вышел. Юлька прижала ладошку, хранившую тепло Григория к пылающей щеке. В эту минуту, ледяной панцирь, сковывающий сердце девушки, дал трещину, и, сквозь него, проклевывалось первое, робкое, доселе неведомое ей чувство. К нему. Григорию Петровичу Вяземскому… 7 Вяземский поднялся в свой кабинет. Там его уже ждал Кирилл. — Опаздываете, господин президент! — сказал Казанцев, демонстративно, глядя на часы. — Где тебя носит, Вяз? — Так, побывал кое — где, пообщался кое с кем, — загадочно ответил Гриша. — Загадками говоришь…. Вошла Наташа. Григорий Петрович, вам тут вчера билеты принесли на ледовое шоу. Вы заняты были на производстве, и я не успела их вовремя отдать. Извините. — А! Спасибо, Наташа. Ничего страшного. — Григорий взял узкий конверт. Наталья вышла. — Казанова, хочешь сюрприз? — спросил Вяземский друга. — Хочу. — Одну минуту…. — Он вышел в приемную и что-то зашептал своей секретарше. Затем, снова вошел, поставил кейс на стол, снял и убрал в гардероб пальто. Подошел к столу и, примостившись на краешек, уставился на дверь. Минут через пять, раздался робкий стук. — Войдите, — сказал Вяземский. Дверь открылась и вошла девушка. Чуть выше среднего роста, стройная, изящная, в идеально сидящем свитерке и юбочке из шотландки. Зеленые лучистые глаза, сияли на красивом личике девушки. Пухлые губки украшала застенчивая улыбка. — Ах! Какая куколка! — вырвался у Казановы восхищенный возглас. Он вскочил и приблизился к девушке. — Осторожно! Куколка кусается! — раздался за его спиной голос Григория. Казанцев недоуменно обернулся. — Не узнаешь? — поинтересовался Вяземский. — Это наша вчерашняя гостья. Познакомься. — Юля?! — удивленно сказал Кирилл. — Это она? Вяземский ухмыльнулся. — Боже! Юлечка, да ты просто красавица! И зачем, скажи на милость, ты рядилась в эти ужасные тряпки и портила свое прелестное личико боевым раскрасом?! Привет! — он протянул Юле руку, — меня зовут… — Я знаю, как вас зовут, Кирилл Сергеевич, — перебила его Юля. — Ой, вот только давай без церемоний! Просто Кирилл. Когда меня называют по отчеству такие хорошенькие девушки, я чувствую себя дряхлым стариком. — Он тихонько пожал Юлины пальчики. — Ты не боишься меня? — Нет. Вы очень симпатичный. — Правильно! Мы с Григорием, никогда не обижаем красивых девушек. Мы их любим…. — Кирилл Сергеевич! — предостерегающе сказал Вяземский. — А, что я такого сказал? — возмутился Казанова. — Я просто сказал, что мы никогда не сделаем ей ничего плохого! — Юля, не слушай этого болтуна, — обратился Григорий к девушке. — Я позвал тебя, чтобы спросить — ты любишь фигурное катание? — Очень! — прошептала Юля. — А на ледовое шоу хочешь пойти? С нами. В смысле, со мной и Кириллом. — С вами?! — Юлька внезапно испугалась. — Все-таки, перед ней стояли двое взрослых мужчин. Красивых, очень красивых, и очень опасных мужчин! Если они только захотят, они могут сделать с ней все что угодно! — С вами? — снова повторила она. — Я… я не знаю. Меня дедушка не отпустит, — решила отказаться она, хотя на шоу, очень хотелось. — Ну, Ефим Наумович не сможет отказать мне. Вот, сейчас, я возьму трубку и позвоню ему. Он действительно позвонил в мастерскую Ростова и попросил пригласить к телефону Юлиного деда. Пока Вяземский договаривался по телефону с Ефимом Наумовичем, Казанцев шепотом уговаривал девушку: — Ну же, соглашайся, девочка! Поверь, с такой охраной как мы, тебе сам черт не страшен! Мы защитим тебя от всего на свете! А нас ты не бойся. Мы с Вяземским никогда не обижали маленьких, даже в детстве…. * * * …. Прошло полгода. Буйный май раскрасил мир яркими красками. Юля и Вяземский стали лучшими друзьями! Юлька боготворила своего покровителя! Он был для неё кумиром и предметом её девичьих грез. Гриша же обожал девчонку и считал её своей младшей сестрой. Он водил её в цирк и на концерты, в кино и на различные шоу. Вместе они ходили в кафе и рестораны. Он даже на дискотеку с ней пошел, хотя, после её посещения поклялся, больше там никогда не бывать. Он носился с ней, как с писаной торбой! Вся компания знала, об их трогательных отношениях. Все боялись, лишний раз, взглянуть на Юльку, опасаясь навлечь на себя гнев Вяземского. Он и его красавец друг, стали рыцарями Юли. Её ангелами — хранителями. За полгода, эти двое сделали то, что десять лет пытались исправить психологи. Смолкин и его жена, буквально, молились на молодых людей! Юлька, как феникс восстала из пепла. Она стала веселой хохотушкой. От прежней буки не осталось и следа. Все страхи куда-то исчезли. Если, поначалу, Людмила Александровна и протестовала против такой странной дружбы, то потом успокоилась. Мужчины относились к своей маленькой подружке, настолько трепетно и нежно, что Юлина бабушка только диву давалась! А Юлька?! Юлька была счастлива! И если к Кириллу, она относилась, просто как к другу, то в Григория, она была влюблена по уши! Но, к её великому сожалению, Вяземский относился к ней просто как к младшей сестренке. А Юльке так хотелось, чтобы он, увидел, наконец, в ней любящую женщину. Она уже выросла! Ведь ей, через два месяца исполнится восемнадцать! Но Григорий ничего не замечал. Он привозил её домой. Приезжал к ней в гости. Пил чай с её стариками. Помогал готовиться к сессии, даже увлеченно играл с ней в компьютерные игры. На 8 Марта, он подарил ей уморительного щенка шарпея. Щенок был таким хорошеньким, весь в складочку! Юлька моментально влюбилась в него. Теперь, она даже спала вместе с Бимом. * * * Но, Вяземский, никогда не брал её с собой, если они с другом ехали в ночной клуб или ресторан. — Ты еще маленькая, — категорически заявлял он, — маленьким девочкам нельзя быть там, где отдыхают взрослые. Юлька обижалась. — Некоторые манекенщицы, между прочим, — говорила Юлька, надувшись, — которые работают в твоей компании, еще моложе, чем я. Лизке Бояриновой, например, вообще только 15, но ты же берешь её с собой! — Юля, — вздохнув, объяснял ей Григорий, — Лиза, птица другого полета. Она…, ну, вообщем она — модель, и этим все сказано. И она обязана бывать на презентациях. Это её работа. А тебе, даже не стоит сравнивать себя с ней! — Ну, и лети к своей птице! — Что значит — к своей?! Юля! Думай, что ты говоришь! Я взрослый мужчина и никогда не опущусь до отношений с малолеткой! И Казанцев тоже! Он нежно целовал её в щечку и уходил. А Юлька оставалась. — Нет! Он никогда не полюбит меня! — злилась Юлька, закрывшись в своей комнате, — для него я навсегда останусь малолеткой!.. В конце мая, перед самым показом новой коллекции, в семье Смолкиных случилось несчастье. Ефима Наумовича свалил тяжелейший инфаркт. Вяземский устроил его в лучшую клинику, заплатив кучу денег. Его жена, дневала и ночевала в больнице. Григорий и Кирилл взялись присматривать за Юлей. 8 После презентации коллекции, Вяземский бросил ключи от своего дома Казанцеву и сказал: — Забирай девчонок и дуй ко мне. Я мигом слетаю, проведаю Юльку и тут же назад. Они разъехались в разные стороны. Подъехав к дому Юли, Вяземский вышел из машины и посмотрел на окна. В окне девушки горел свет. — Вот маленькая вредина! — пробормотал он себе под нос. — Второй час ночи, а она до сих пор не спит! А ведь по телефону сказала, что уже в кровати. Опять в Интернете торчит! Ну, сейчас, она получит у меня! Он почти бегом направился к подъезду. Вдруг, его внимание привлек полузадушенный крик и собачье тявканье. Решив посмотреть, в чем дело, он зашел за угол. Там, прижав девушку к стене и зажав ей рот рукой, какой-то мужик, грубо лапал Юльку. Рядом, на поводке скулил щенок. От ярости у Вяземского потемнело в глазах. Твою мать! — грязно выругался Григорий. — Убери от неё свои лапы, тварь! Он подскочил к мужчине, отодрал от девушки и нанес ему сокрушительный удар в челюсть. — Мерзкий выродок! Убью! — не помня себя от ярости, орал Григорий. Мужик, как пушинка отлетел в сторону, затем, встал на карачки и стал отползать в темноту. — Юля! Юленька! Что с тобой, девочка?! — Вяземский кинулся к Юле. Та, закатив глаза, медленно сползала по стене. Гриша скинул пиджак, завернул в него девушку, взял её на руки и, запихнув под мышку собаку, понесся к машине. Там, он уложил Юлю на заднее сиденье и бегло осмотрел. Обнаружив только оторванную пуговицу и царапину на щеке, он облегченно вздохнул. Слава, Богу, цела! Затем, легонько стал трясти. — Юля, Юлечка, очнись, пожалуйста! Перегнувшись через сиденье, достал из бардачка бутылку с минералкой, налил в горсть воды и брызнул на лицо девушки. — Юля вздохнула и открыла глаза. Перед ней было перепуганное лицо Григория. — Гриша! — Юлька кинулась на шею своему спасителю и заплакала. Тот нежно обнял её и сказал: — Сейчас же перестань рыдать и объясни мне, что ты делала на улице глубокой ночью?! — Мы с Лешей засиделись в Интернете. Потом, он ушел домой, а Бимка захотел пописать, вот мы с ним и пошли во двор. — Юля! Сколько раз я тебя просил, чтобы ты никуда не ходила одна?! Тысячу? Или больше? Почему твой друг не пошел вместе с тобой? — Потому что, он уже ушел домой, — оправдывалась девушка. — Почему ты никого и никогда не слушаешь, скажи мне? — продолжал Григорий. — Бим — еще щенок и, если он сделает лужу, её не трудно убрать! Зачем выходить ночью на улицу? Страшно подумать, что могло случиться, если бы я не решил к тебе заехать! А ещё уверяешь меня, что ты взрослая! Все! Решено! Пока твой дед в больнице, а бабушка рядом с ним, ты будешь жить в моем доме. Так будет спокойней. И мне. И тебе. А сейчас, поехали, а то меня люди ждут… * * * … Вяземский приехал домой через два часа. Он вошел, держа за руку Юльку, а под мышкой собаку. — О, какие люди! — полупьяный Кирилл, развалившись, сидел на диване. Рубашка на нем была расстегнута. Золотые волосы рассыпались по плечам. На коленях у него сидела полуголая Настя, одна из ведущих моделей Валерия. Рука Казанцева покоилась у неё на груди. Рядом сидела ещё одна красавица модель в микроскопическом платье. В руках у всех были бокалы с «Martini». — Ты зачем Юльку сюда притащил? — поинтересовался Казанова. — Совсем с ума сошел?! — Юля, отвернись! — приказал Григорий, задвигая девчонку себе за спину. — Я тебе потом все объясню, — обратился он к другу. — Так. Никому не расходиться! Я только Юлю устрою и приду. Юля, за мной! Он снова взял её за руку и повел на второй этаж. Он привел её в роскошную комнату. — Располагайся. Вот, пока поживешь здесь. Моя спальня напротив твоей. Так что, чувствуй себя как дома. И ничего не бойся! Я всегда буду рядом. Если захочешь пить — сок и минералка в холодильнике, — он указал на маленький холодильник. — Ванная комната здесь, — он приоткрыл дверь, ведущую в ванную. — Спокойной ночи, малыш. Я пошел к гостям. Веди себя хорошо! — Он поцеловал её в щечку. — Всё, давай, ложись спать. А то, скоро светать начнет. Вяземский ушел. Юля разделась и легла в постель, прижимая к себе щенка. Но, какой уж тут сон для юной девушки, если внизу был Гриша и его гости. Юльке очень хотелось, хотя бы одним глазком, посмотреть на них! Девушка встала и бесшумно вышла в коридор. Пройдя несколько шагов по пушистому ковру, устилавшему пол, она вышла на балюстраду и осторожно глянула вниз. То, что она увидела, ей очень не понравилось! Полуобнаженные парочки творили такое, что Юлька в ужасе прикрыла глаза. — О, Боже! — прошептала она. Затем, бегом умчалась в комнату и, бросившись в постель, накрыла голову подушкой. Но, под подушкой было жарко. Она высунула голову. В коридоре послышались шаги, приглушенный смех женщины и шепот Григория: — Тихо, а то Юльку разбудим! — Гришенька, зайчик мой, — раздался в ответ шепот девушки, — ты так носишься с этой малышкой!.. Затем, скрипнула дверь, и голоса стихли. Зато, через несколько минут, из спальни Вяземского понеслись сладострастные стоны. … Лишь под утро, Юле удалось забыться тяжелым сном, в который, впервые, за последние полгода, пришел её ненавистный отец. Он снова наваливался на неё, срывал с неё пижамку и запихивал в неё свою страшную штуку, причиняя адскую боль. — Папа! Папа! — визжала Юля, захлебываясь слезами. — Пожалуйста, не надо!! Мне больно, папочка!.. 9 Вяземский проснулся от диких криков, несущихся из комнаты Юли. Рядом сидела перепуганная Верочка. Мгновенно натянув на себя трусы, валявшиеся рядом с кроватью, он сорвался с места и кинулся к Юльке. С первого этажа бежал Кирилл, завернутый в простынь, словно римский патриций. Одновременно, они влетели в комнату. Юлька билась на кровати в истерике и никак не просыпалась. — Папа! Папа! — неслись отчаянные крики, — мне больно, папочка! Отпусти меня! Григорий кинулся к девушке, стараясь обнять и успокоить её. Но, та брыкалась и уворачивалась. — Юля, Юля, проснись, это я, — тихо и спокойно говорил он, хотя сердце у него в груди, стучало как отбойный молоток. — Это я — Гриша, проснись, девочка моя. Я рядом. Я с тобой. Все хорошо, проснись, Юленька. — Что ты стоишь столбом?! — прошипел он Кириллу, который ошарашено стоял рядом, с жалостью глядя на Юльку. — Принеси воды, быстро! В дверь заглядывали испуганные девушки. — А вы, что уставились? Что вам здесь, цирк, что ли? Пошли вон отсюда! Живо! Девчонки убрались, закрыв дверь. — Спасибо, — он взял из рук Казанцева воду. — Ты, тоже уходи. Я сам её успокою. Иди, лучше, проводи девчонок. Он снова повернулся к Юле, забыв обо всем. Наконец, ему удалось разбудить её. Увидев перед собой Григория, она обвила его шею руками и спрятала, залитое слезами лицо, у него на груди. — Все хорошо, солнышко! — успокаивал Юлю Вяземский. Он гладил её по волосам. — Это — просто ночной кошмар. Ты видишь, я рядом с тобой. Успокойся, маленькая моя. Все в прошлом. Успокойся, малыш. — Этот кошмар не закончится никогда! — прорыдала в ответ Юля. — Он всегда будет приходить ко мне и делать это со мной. — Юленька, зайка, здесь никого нет! Тебе все приснилось. Это был кошмар, просто ночной кошмар. — Нет! Он снова пришел! Мой отец, он снова сделал это со мной! Его не было уже давно. С тех пор, как появился ты. Я уже почти успокоилась. Думала, что он ушел насовсем. А сегодня, он опять появился! Ты ничего не знаешь…. — Я все знаю, хорошая моя, — тихо ответил он, бережно баюкая девушку. — Я знаю, через какой ужас тебе пришлось пройти! Но. Этот ублюдок давно в аду. И он не сможет причинить тебе зла. — Вы все мне не верите! — всхлипнула Юля, вырываясь. — Все думаете, что я сумасшедшая! И дед, и бабушка и врачи! И даже ты! А я нормальная! И это происходит в реальности!! — Этого не может быть! Мертвые к живым не приходят! — Да?! А это тогда, что такое?! Как ты это объяснишь?! Юлька задрала ночную рубашку и чуть раздвинула бедра. Вяземский не верил собственным глазам. На внутренней стороне левого бедра девушки, расплывался огромный синяк. — Видишь? Хочешь сказать, что это я сама себе сделала?! — Господи, помилуй! — в ужасе подумал Григорий — Это что же такое творится? Кошмар на улице Вязов какой-то! Так не бывает! В моем собственном доме! Бедный ребенок! Да за что ей все это?! Он взял легкое покрывало, завернул в него Юлю и усадил к себе на колени, приговаривая: — Ш-ш-ш, я верю тебе, Юленька, я верю тебе. Но ты же со мной. Оглянись вокруг. Здесь никого нет. Только ты и я. А я никогда не позволю обидеть тебя, малыш. Давай-ка ты, лучше, поспишь. Смотри, на улице уже светло. Давай, ты уснешь, а я побуду рядом с тобой. Хорошо? Я никуда не уйду. Он встал и бережно опустил Юлю на кровать. Она так и лежала, закутанная в покрывало. Нервное напряжение потихоньку уходило, и она стала засыпать, под тихий, успокаивающий шепот Гриши. — Ты, правда, никуда не уйдешь? — спросила она, засыпая. — Нет. Спи, моя хорошая. А я посижу тут, в кресле. Юля спала. Вяземский тоже задремал, сидя в глубоком кресле. Он страшно устал. Сначала тяжелый день, показ, потом бессонная ночь и, наконец, этот кошмар с Юлькой. Вяземский был вымотан до предела. * * * Его разбудил тихий стук. В двери заглядывал Кирилл. — Иди в мою комнату, — одними губами сказал Григорий, — я за тобой. Он встал и, на цыпочках вышел следом за другом. — Что это было сегодня, Вяз? — спросил Кирилл, когда Григорий вошёл в спальню. — Я сам ничего не понимаю. Наверное, стресс. Ночью, когда я приехал к ней, я нашел её на улице. Представляешь? Собака захотела в туалет, и эта дуреха пошла с ней во двор! Ну и, естественно, наткнулась там на пьяного придурка, который вздумал поиграть с ней. Знаешь, я думал, убью эту сволочь, когда увидел, как он её лапает. Юлька испугалась до такой степени, что потеряла сознание. Я её с трудом в чувство привел. Как я мог оставить её одну? Пришлось взять с собой. А тут ты, с девицами этими! Что же ты совсем не разделся, Аполлон ты наш доморощенный. Для неё это было то еще зрелище! Да и я — идиот! Совсем забыл, что Юлькина комната рядом! Увлекся!.. И Верка эта так старалась изобразить страсть, что стоны разносились на весь этаж. Тоже мне, артистка великая! Вот и напугали девчонку до смерти! Ей снова приснился этот ублюдок — её папаша! Во сне, он снова насиловал её. Вот почему, она так кричала. — Да уж! Я перепугался насмерть. Думал, убивают кого! Вяз, нам надо выпить и расслабиться. — Угу. — Вяземский сел на кровать и запустил пальцы в волосы. — Давай, сходи вниз, там в баре виски есть. Тащи сюда. Кирилл принес бутылку и два стакана. — Я только одного не могу понять, — сказал Григорий, отпивая глоток. — Откуда у неё взялись эта отметина? — Какая еще отметина? — У Юльки на бедре большущий синяк! Как ты думаешь, могла она сама себе это сделать? — Откуда мне знать? Скорей всего. Кроме неё в комнате никого не было. Ведь так? — Ну, конечно! Она была одна. — Знаешь, Гриша, сдается мне, что у девочки с психикой — совсем беда! Давай, покажем её врачам. — Никаких врачей! — категорически заявил Вяземский. — Они же упекут её в психушку! — А может это и к лучшему? Полечат там. Ей лучше станет. Кошмары прекратятся…. — Да пошел ты! Её уже десять лет лечат. И все без толку! Нет. Тут нужен какой-то другой подход. — А именно? — Пока не знаю…. Кирилл надолго задумался. Вяземский тоже замолчал. * * * Через полчаса напряженных раздумий, Казанцев поднял голову и окликнул друга. — Гриша, я тебе сейчас что-то скажу, — произнес Казанова, глядя ему в глаза, — только ты не заводись, пожалуйста, сразу. Хорошо? Я тут подумал…. — Ну! Говори! — потребовал Вяземский. — Ты ведь знаешь пословицу про клин? — ?? — Ну, клин клином вышибают…. — К чему ты клонишь? — подозрительно спросил Григорий. — Понимаешь, девочка любит тебя и доверяет тебе, как никому другому, и, именно ты должен помочь ей. — Не понимаю. Объясни! — Она должна понять, должна почувствовать, что мужчина может не только причинять боль, но и нежно любить. Именно ты, должен научить её этому. Научить искусству любви… — Иными словами, я должен переспать с ней?! — возмутился Вяземский. — Ты с ума сошел?! Да я тебе сейчас ноги переломаю за такое…. — Тихо! Не ори, ради Бога! Юлю разбудишь! И не говори нет, пока не дослушал меня! Я не сказал- переспать. Я сказал — научить её любви. Ты же искусный любовник. Бабы на тебя гроздьями вешаются. Именно такой ей нужен. Который может быть нежным и терпеливым. Ты должен показать ей, что такое настоящая страсть. Должен утопить её в своей нежности. Избавить её от страха! — Господи, Казанова, ты вообще, соображаешь, о чем ты говоришь?! Она совсем еще ребенок! — Она женщина, Гриша. Да! Согласен! Совсем ещё юная, неопытная, но женщина! Ей скоро восемнадцать! — Вот исполнится ей восемнадцать лет, пусть она тогда ищет себе ровесника, и он учит её любви. Он! А не я! — А ты уверен в том, что её ровесник сможет это сделать? А вдруг, он ещё больше ранит её?! Подумай сам. Что ты умел в 18, и, что знаешь сейчас?! И потом, в себе ты уверен? — То есть? — Сможешь ли ты спокойно отдать её в руки другого мужчины? Ты ведь так любишь её?! — Да, люблю. Но, как сестру. И потом, я об этом не думал. А ты? Ты тоже её любишь! — Да. Не спорю. Но я отношусь к ней, как своей маленькой подружке. Я могу с ней подурачиться, пошутить, сходить в цирк или на шоу, побаловать её чем-то, но не более того! Это ты, а не я, трясешься над ней, исполняешь все её желания, опекаешь её! Это ты, а не я, помчался через всю Москву, только для того, чтобы проверить, легла ли она спать или до сих пор торчит в Интернете! Ты вообще, относишься к ней как к первоклашке! А она уже выросла, Гриша! А ты хоть раз замечал, как она на тебя смотрит?! — Нет. Ну, и как? — А я замечал! Так смотрит влюбленная женщина. Она влюблена в тебя, друг мой. А ты все твердишь, как попугай, она маленькая, она маленькая! — Что, правда что ли? — Ты болван, Вяз, если до сих пор не увидел этого! Такое впечатление, что ты носишь не очки, а шоры. Но, это все лирика. Перейдем к тебе. Ты себе представь, на минуточку, что Юльку уводит от тебя другой?! Как ты на это отреагируешь? Вяземский прикрыл глаза. Мысль о том, что к Юле прикасается другой мужчина, привела его в смятение. — Ты прав, друг мой, — ответил он Кириллу, — я никогда не смогу смириться с мыслью, что она принадлежит другому! — Воот! — удовлетворенно протянул Казанова. — Что и требовалось доказать. Сразу же возникает вопрос. Где она сможет научиться любить, если ты не хочешь её никому отдавать? И эти ночные кошмары, будут преследовать её постоянно! Так защити её от них! Сделай так, чтобы они прекратились! Отбери её у призраков прошлого! Покажи ей, как прекрасна любовь! Именно любовь, а не пошлое соитие. Пусть она будет уверена, что рядом с ней сильный, любящий мужчина, защитник. А не человек, который говорит, что готов ради неё на все, а сам, прости за грубость, трахает другую, в соседней спальне! Так что, все в твоих руках. Или ты прекращаешь свои моральные терзания и учишь её любви, или она, со своими кошмарами, в ближайшем будущем, оказывается в психушке. Выбирай, что тебе ближе. Сделать её своей женщиной, или носить передачки в лечебницу, наблюдая, как она из цветущей девушки, превращается в законченную психопатку!.. Вяземский молчал. — Ну, ты тут думай. А я, пожалуй, поеду домой. Как хорошо, что сегодня воскресенье! Хоть, высплюсь, по- человечески. Можешь не провожать. Я сам найду дорогу. Кстати, а где твоя домработница? — Я её уволил, — машинально ответил Григорий, — а новую еще не нашел. — А! Так ты, хотя бы, сам убери внизу. А то там такой бардак! — Иди, уже, блюститель порядка! Казанцев вышел. Григорий растянулся на кровати и задумался. Его друг во многом прав! Юле не помогут простые доктора. Вылечить её сможет только любовь! Надо же, оказывается, Юлька влюблена в него! А он и не замечал. Но, заняться с ней любовью! Нет! Он даже думать об этом боялся. Он никогда не сможет решиться на такое! Это выше его сил! А с другой стороны, Юлька вряд ли сможет найти себе парня. С её — то вечными страхами…. С этими мыслями Вяземский уснул. 10 Юля проснулась от ярких солнечных лучей, бьющих ей в глаза, сквозь легкие шторы. — Гриша, — позвала она и села в постели. Но, ей никто не ответил. Она спустила ноги с кровати и босиком прошлепала в коридор. Дверь в спальню Вяземского была приоткрыта. Юля тихонько вошла и остановилась. Мужчина спал, раскинувшись на кровати. Мощная грудь равномерно вздымалась. Плоский, накачанный живот. Тонкая полоска черных кудрявых волос, уходила под резинку обтягивающих трусов, которые не скрывали, а скорее, подчеркивали массивное утолщение между его узких, но сильных бедер. Длинные, стройные ноги, обвиты красной шелковой простыней, конец которой опускался на пол. Девушка завороженно смотрела на красавца Вяземского. … Григорий уже не спал. Из-под длинных, черных ресниц, он наблюдал за Юлей, за тем впечатлением, которое произвело на неё, его, почти обнаженное тело. Юля стояла перед ним в одной коротенькой ночной рубашке, которая ничего не скрывала от его взора. Маленькие холмики грудей, тонкая талия, вполне развитые бедра. Длинные, стройные ножки с узкими лодыжками. Маленькие ступни утопали в ворсе пушистого ковра. Девушка была, чудо, как хороша! Григорий пошевелился и открыл глаза. Девушка замерла. У него были невероятные глаза! Соблазнительные, теплые и очень добрые. — Привет! — сказал он и улыбнулся, натягивая на себя простынь. — Гриша, ты такой!.. — вместо приветствия, восхищенно прошептала Юлька. — Какой? — Такой красивый! — А ты- то какая красавица! — он протянул руки ей навстречу. — Ну, иди ко мне. Не бойся. Юля присела на краешек кровати. Он наклонился и обнял её. — Эх, Юлька, Юлька! — сказал Гриша и поцеловал её в нос. — Что же мне с тобой делать?! Горе ты мое! Ты ночью всех нас до смерти напугала! Скажи, ну, почему к тебе опять вернулся этот кошмар?! Здесь, в моем доме, где тебе ничего не угрожает?! Ты вчера очень испугалась? Там, во дворе? Поэтому он пришел? — Нет, — она отрицательно покачала головой, — не поэтому. — А почему? — Не скажу! — ответила девушка и спросила, зардевшись: — Гриша, скажи, а что делала с тобой та девушка, ну, Вера?.. — Когда? — ошарашенно спросил Вяземский. — Вчера. Там, внизу, на первом этаже, когда я ушла спать. — Ты что, подглядывала?! — Гриша покраснел до корней волос. (- Ни хрена себе! — подумал он. — Интересно, что она успела увидеть?!) — Она целовала тебя там, — продолжала Юля, пальчиком указывая, куда именно целовала его вчера Вера, — а Кирилла… — Не надо, не продолжай! — окончательно сконфузился Григорий. Но Юлька упрямо продолжила: — … Настя. Скажи, это и есть любовь? — Нет, — Вяземский совсем смутился, — это не любовь. — А что? — Ну… это просто игра… — А тебе было хорошо? — Юля! — прикрикнул Гриша. — Сейчас же прекрати задавать мне такие вопросы! Это игры взрослых людей, и таким малявкам как ты, ещё рано знать про такое! И вообще — подглядывать нехорошо! — Ладно, — и тяжело вздохнув, продолжила, — вы с Кириллом такие счастливые! Вы умеете любить! А я никогда не смогу этому научиться! — Почему?! — изумился Григорий. — Потому, что всегда буду бояться. Ну, отношений с мужчинами. — Юль, ну, меня же ты не боишься? И Кирилла тоже. — Вы это другое дело. Вы хорошие. И добрые. И такие красивые! — Глупышка ты маленькая! Да у тебя вся жизнь впереди! Придет время и ты встретишь своего принца. Выйдешь замуж. Он будет тебя очень сильно любить! И ты его. Любовь между мужчиной и женщиной — это прекрасно! И она приносит только наслаждение, а не боль. Поверь мне, я знаю, что говорю! — Да? — с сомнением покачала головой Юлька, — я не знаю…. Я ведь даже целоваться не умею. — Ну, опыт — дело наживное. Ты всему научишься. Со временем. Девушка задумалась, а потом тихо спросила: — Гриша, а я красивая? — Очень! — А ты смог бы меня полюбить? — Я тебя и так люблю. — Я не это имела в виду. — А что? — Ну, по настоящему. Как женщину. — А ты и есть женщина. В смысле, девушка. Любовь к мужчинам, это не для меня. — Гриша, хватит шутить! Я серьезно! — Я тоже. — Тогда поцелуй меня., - попросила Юля и подставила свои губы для поцелуя. Григорий чмокнул её в губы. — Нет, не так. А, по настоящему. Научи меня. — Нет! Даже не проси меня об этом. — Почему? — Достаточно того, что ты полуголая сидишь в моих объятиях. Юль, — попросил он, — не требуй от меня большего, пожалуйста! — Ну, Гриша, ну, почему?! — Да потому, черт возьми, что рядом сидит юная, свежая девушка. Я — почти голый, ты — тоже. Юля, я взрослый мужик, в конце концов! И терпение мое не безгранично. Я и так уже с ума схожу от твоей близости, не хватало ещё чтобы… — Чтобы что…, ну, продолжай! — Юля, блин, все! Давай, иди к себе! — Он убрал руки. Но, Юлька сама обняла его. — Пожалуйста! — прошептала она, глядя ему в глаза. — Только один маааленький поцелуй! И все! — Ну, хорошо! Он взял в свои руки её голову, наклонился и накрыл её рот долгим поцелуем, вложив в него всю страсть, которая сейчас бурлила в его крови, грозя утопить обоих. Язык Вяземского прикоснулся к её языку и начал свой страстный танец. * * * Юлька просто утонула в этом упоительном поцелуе. От новых ощущений у неё закружилась голова. Тело девушки дрожало. Сердце гулко билось в груди. Он огнем зажегся у неё внутри, разгоняя ночные кошмары. Внизу живота стало жарко и влажно. В груди закололи крошечные иголочки и маленькие бугорки напряглись. Почувствовав перемену в девушке, Григорий осторожно оборвал поцелуй и положил голову Юли себе на плечо. Его длинные, нервные пальцы ласкали её шелковистую кожу, пока девушка не стала дышать ровно. Его собственное дыхание было прерывистым, но он не обращал внимания, на своё желание, разрывающее его чресла. Очень нежно, он поднял её голову и провел пальцем по нижней губе, припухшей и влажной, после его неистового поцелуя. — Ну, как? — прошептал он. Лукавые чертики прыгали в его бархатных темно- карих глазах. — Тебе понравилось? — Очень! — прошептала она в ответ. — Это было восхитительно! — Это всего лишь поцелуй, малышка. — Я еще хочу! — Ну уж нет! На сегодня, пожалуй, достаточно! Ещё одной подобной пытки, Вяземский бы просто не выдержал! Уж если учить её любви, то начинать нужно постепенно. Ещё немного, и он бы послал к черту все свои принципы, и овладел бы ей прямо сейчас, настолько велико было его желание! Своей бурной страстью, он мог напугать её еще больше. А это не входило в его планы. — Лекарство нужно принимать маленькими порциями, — про себя подумал он. А. иначе можно отравиться. — Все, Юля, давай, беги в душ и одеваться. Нам нужно многое успеть сделать за сегодняшний день. * * * Когда Юля ушла, Вяземский вскочил в кровати и помчался в душ. Стоя под тугими струями ледяной воды и, рискуя подхватить воспаление легких, он пытался справиться с желанием, охватившем его. 11 Они вместе прибрали гостиную, вытерли лужицы, сделанные Бимом, выгуляли щенка. Потом, они поехали в больницу, проведать дедушку Юли. Тот по-прежнему находился в реанимации. Состояние его было тяжелым, но стабильным. Вяземский сказал Людмиле Александровне, что Юля, пока будет жить в его доме. Бабушке было тревожно за внучку. Все-таки, Вяземский — взрослый мужчина, а Юля — юная девушка. Мало ли, что может случиться?! Свои сомнения она озвучила Григорию. Но, он уверил, что никогда не причинит девушке зла. — Не волнуйтесь вы так, Людмила Александровна, — сказал ей мужчина, — со мной, Юля будет в безопасности. Но, умудренная опытом женщина знала, что может сделать страсть с двумя молодыми людьми. Вздохнув, она сказала: — Не обижайте её, Григорий Петрович, она такая ранимая… Проведав деда, они поехали за вещами к Юле домой. — Ой, смотри — Лешка, — воскликнула Юлька, едва они въехали во двор. Девушка опустила стекло и крикнула: — Леша, привет! Григорий с интересом рассматривал, подходившего юношу. До этого, ему ни разу не доводилось видеть Юлькиного приятеля. Невысокий, щуплый юноша, в криво сидящих очках со странной прической и в нелепой одежде. Юлька выпрыгнула из машины и подошла к своему другу. Они о чем-то возбужденно зашушукались, поглядывая в сторону Вяземского. — Ну и ну! — подумал Гриша. — Вот и оставляй Юльку с таким ухажером! Не только её не сможет защитить, быстрее сам огребет хороших! Я в шоке! Нет уж, здесь, она жить не будет, пока её старики не дома. Вяземский вышел из машины и подошел к друзям. — Гриша, познакомься, это Леша, — представила Юлька своего приятеля. Григорий первым протянул руку: — Григорий Петрович, — сказал он и сжал тощенькую ладошку. — Алексей, — ответил юноша, морщась от железного рукопожатия мужчины. — Зачем, вы, увезли Юльку? — спросил парень. Я, весь испереживался. Телефон не отвечает, Юльки дома нет, я уж не знал, что и думать! — он обнял девушку за талию. — Хотел, было, в милицию идти. У Вяземского появилось стойкое желание, дать парню хорошую затрещину. — Потому, — еле сдерживаясь сказал он, — что она ночью гуляла с собакой на улице. Одна! А вы, молодой человек, в это время спокойно спали, вместо того чтобы выгулять щенка вместе с ней! — Но… — Я не желаю слушать никаких оправданий! Если у тебя не хватает ума и силы защитить девушку, какой ты после этого друг? До возвращения бабушки, Юля будет жить у меня. Юля, пошли. — он взял девушку под локоть. — Кстати, — сказал он, обернувшись, — пока Юли не будет дома, присмотри, лучше за квартирой. Цветы, там, полей…. — Но, Григорий Петрович! — Я никогда не повторяю дважды. Одна она, дома не останется. Всего хорошего, молодой человек. — Почему ты так грубо говорил с Лешей? — возмущенно спросила девушка, когда они поднимались в квартиру. — Он этого не заслуживает! — Да? Я не заметил. Я просто сказал ему, что так друзья не поступают. Юлька обиженно замолчала. Оттаяла она только в кафе и то только после того, как Григорий заказал её любимое мороженое. Зато, потом, Юлька затрещала как сорока, рассказывая ему, какой Леша хороший! — Какой же она в сущности, ещё ребенок! — думал Григорий, вполуха, слушая трескотню Юльки. — Ну, какая тут, к дьяволу, может быть страсть, любовь, и так далее. Детский сад какой-то, а не Юлька! А, если, этому её кавалеру, вдруг вздумается…. Нет, об этом, я даже думать не хочу! Ничего хорошего из этого не получится! — Гриша! Ну, что ты все молчишь? — вывел его из задумчивости Юлькин голос. — А! Что? — очнулся Григорий. — Я спрашиваю, долго мы ещё тут будем сидеть? Я устала. — Извини, малыш, я задумался. Он подозвал официанта, расплатился и они поехали домой. Из- за того, что заканчивался выходной, они, в очередной раз, застряли в пробке и приехали к дому Вяземского только поздно вечером. — Ужинать будешь? — спросил Гриша, входя в дом. — Можно, что-нибудь приготовить. — Нет, спасибо, ответила Юля. — Я лучше в Интернете посижу. — Хорошо. Ты иди к себе, а я пойду поработаю. Мне надо сделать пару звонков. Юлька ушла в свою комнату, а Григорий, заперся у себя в кабинете. * * * Ожидая звонка своего делового партнера, он налил себе виски, и, вновь погрузился в размышления. — Итак, что мы имеем? Мы имеем девушку, которая панически боится близости, и её ночные кошмары, связанные именно с этим страхом! Если, в ближайшее время это не прекратить, Юлька, точно, загремит в лечебницу! А это плохо! И, что я могу ей предложить? Конечно, свою защиту и любовь! Любовь…. Этот дамский угодник, Казанцев, все правильно понял! Именно так, можно избавить её от этого проклятого призрака! Только любовь, сможет помочь ей! Но, имею ли я право, так поступать?! Да, я люблю Юльку! Как сестру? Или все-таки нет?! Почему, тогда, она вызывает во мне, совершенно не знакомые чувства? Как объяснить, учащенное сердцебиение и нежность, когда она смотрит на меня своими лучистыми глазами, желание защищить её и, щемящую тоску в груди, когда её нет рядом. А сегодня?! С какокй стати, я так завелся, когда увидел, как этот молокосос, обнимает её?! Я уже не говорю о том, что произошло утром. Этот поцелуй, просто вывел меня из равновесия! Сам удивляюсь, как мне удалось сдержать себя.! Вяземский потряс голвой, отгоняя нахлынувшее видение. Он и Юлька…. Эта юная девушка, вызывала в нем, взрослом мужчине, целую бурю эмоций. Безумное желание обладать ею, нахлынуло на него, словно летний дождь. Сегодня же! Именно этой ночью! Но, он боялся, что она испугается, боялся причинить ей боль. Тогда, все пропало!.. Так ничего и не решив для себя, Вяземский закончил дела и пошел спать. По пути, он заглянул в комнату девушки. Юля спала, свернувшись калачиком, прямо, поверх покрывала. Рядом стоял, включенный ноутбук. Он выключил компьютер, поставил его на столик и, достав из шкафа легкий плед, укрыл им девушку. — Спи, малыш, — прошептал Григорий, целуя её в щеку. Он оставил включенный ночник и вышел. * * * Вяземский лежал в кровати и читал книгу. Сон не шел к нему. Вдруг, он услышал, какие-то звуки, доносяшиеся из комнаты Юли. Григорий вскочил с постели и прошел туда. Едва войдя в комнату, он понял — что-то не так! С девушкой что-то происходило. Она металась по кровати, словно стараясь спрятаться, и махала руками, будто отталкивая кого-то. При этом, она тоненько поскуливала, из закрытых глаз, текли слезы. — О, Боже, опять! Раздумывать было некогда. Он бросился к ней, скользнул в кровать и накрыл своим телом, защищая, от ночного кошмара. Он лежал на ней, плотно прижавшись, и шептал ей в ухо успокаивающие слова, нежно поглаживая. … Юльке снова снился отец. Он приближался к ней, подходил все ближе и ближе. И не было ни одного уголка, где можно было укрыться от него! И, вдруг, чьи-то сильные, теплые руки обхватили её, и перед ней появилось лицо Григория. Он что-то шептал ей. Юля доверчиво прижалась к нему, спрятавшись, как за стеной, за его мощным телом. Призрак отца стал пропадать, пока не исчез совсем. Почувствовав, что девушка просыпается, Григорий скатился с неё на бок. Юля открыла глаза. Рядом с ней лежал Вяземский и гладил её плечо. — Гриша, он снова приходил! Мой проклятый отец! Но, ты прогнал его! Он испугался и ушел! — Ш-ш-ш, — он прижал палец к её губам. — Ничего не говори. Он больше никогда не придет! Я не позволю. Просто, доверься мне. Ты мне веришь? Юля кивнула. * * * Он прижал её к себе, и стал осыпать поцелуями её лицо. Затем, нежно коснулся её губ, и Юля приоткрыла их навстречу движению его языка. Слова были не нужны. Он говорил с ней при помощи рук и губ. Он знал, что и как надо делать. Его опытная рука, осторожно спустила с плеч, бретельки её коротенькой маечки. Потом, он накрыл ладонью её грудь и осторожно сжал сосок. От нового ощущения, у Юльки захватило дух, и на миг ей показалось, что сердце её остановилось. Медленно и осторожно он стал раздевать её. Он так на неё смотрел, что Юля, ощутила себя необыкновенно красивой, не похожей ни на одну девушку в мире. — Ты прелестна, девочка моя, — прошептал Гриша ей на ушко. Его прикосновения были нежными, как шелк, и дарили чувство ни с чем не сравнимого блаженства, о котором, она даже не подозревала. Он целовал и ласкал её тело до тех пор, пока, каждая её клеточка не исполнилась неизведанного раньше чувства, смутного желания чего-то необыкновенного, и Юля не застонала. Она не могла больше вынести его ласк. Она хотела новых, не испытанных прежде ощущений. Она хотела слиться с ним в единое целое, раствориться в нем. И Григорий сделал это с такой нежностью, о которой девушка даже не подозревала. Этот опытный мужчина, коварный соблазнитель, у которого женщин было больше, чем она могла себе представить, любил её так, будто она была единственной женщиной на свете. Он погрузил её в волшебную сказку, о которой, она могла только мечтать. Девушка всем сердцем чувствовала его любовь, чувствовала, как сливаются не только их тела, но и их души. Казалось, время остановилось, и у них впереди, целая вечность, чтобы быть вместе. Мужчина заставил её ощутить эту вечность, затеряться в ней. Это было похоже на волшебный сон. — Я люблю тебя, девочка моя, моя Юленька, — шептал он ей снова и снова. Юля открыла глаза. Глаза его были закрыты, сильные руки дрожали. Он медленно двигался, стараясь доставить ей удовольствие, каждым своим движением. Она впитывала его в себя взглядом. Она видела, как напряглись жилы на его горле, и как струйками, скатывался пот с его лба. Когда струйка достигла углубления возле ключицы, Юля осторожно прикоснулась к ней языком и почувствовала, как Григорий вздрогнул всем телом… Его разгоряченные движения, зажгли в ней пожар, и она, инстинктивно подчиняясь заданному ритму, стала приподнимать бедра ему навстречу. Она полностью была в его власти. А он, продолжал вторгаться в её тело, искушая, поддразнивая и, обещая новые наслаждения. Она ждала их, она хотела их получить. Он ускорил темп, проникая все глубже, и Юля застонала. Но, Вяземский понял, что это не от боли. Девушка наслаждалась им, как живительной влагой. Её тело обмякло, растворившись в нем. И он, обхватив её за плечи, сделал последний рывок, и со стоном упал на неё, ловя ртом воздух. Такое блаженство, он испытывал впервые. Ни с одной, из своих бесчисленных любовниц, он не испытывал подобного! — Это было невероятно! — прошептала Юля, медленно приходя в себя. — Так вот она какая — любовь! В душе у неё наступили покой и умиротворение. Она как будто плыла на мягком, пушистом облаке его нежности. Григорий посмотрел на неё долгим и пронзительным взглядом. Юля улыбалась, лежа в его объятиях. Её глаза светились счастьем и благодарностью. — Спасибо! — тихо прошептала она. — Теперь- ты вся моя, только моя, — тихо ответил он. — Никто не посмеет даже прикоснуться к тебе.! Любимая моя, нежная девочка, — шептал он ей в розовое ушко, — я всегда буду рядом. Он осыпал её лицо поцелуями, гладил её шелковистую кожу. Он благодарил её, за то наслаждение, которое подарила ему она. Под его ласковый шепот, Юля уснула, доверчиво, положив ему на плечо свою голову. Он лежал, боясь пошевелиться, чутко охраняя её сон. Но, усталость взяла свое и Вяземский заснул, крепким сном счастливого человека. 12 Проснулся он, от звонка мобильника, верещавшего в его спальне. Он вскочил, и как был, голый, помчался в свою комнату. Юля даже не пошевелилась. Он схватил трубку. — Да! — Балда! — ответил ему голос Казанцева. — Ты, на часы смотрел?! У нас встреча через два часа в «Евротекстиле»! Вяземский, мельком глянул на часы, стоявшие на прикроватном столике. Стрелки показывали без пяти одиннадцать. — Ой, ё! — Вот именно! Опаздываете, господин президент! Подумайте, какой пример, вы подаете, своим сотрудникам! — ехидно прокомментировал Казанова, и добавил, — что, ночка выдалась жаркой? — Заткнись! Уже еду! — Григорий швырнул мобильник на кровать и рванул в душ, крича на бегу: — Юля, просыпайся немедленно! Мы опоздали на работу! Юля села в постели. Глаза её, все ещё были закрыты. Сон никак не хотел отпускать её. Тело ныло от блаженной истомы. Она открыла глаза. Из комнаты Вяземского, доносился шум, льющейся из душа воды. В окне, ярко светило солнце. — О, Боже! — воскликнула она. — Боже, мы проспали! Она тоже помчалась под душ. Через пятнадцать минут, Вяземский ворвался в комнату Юли, на ходу натягивая джемпер. Юлька, в одних трусиках и лифчике, прыгала на одной ноге, пытаясь влезть в джинсы. Тоненькая кофточка, валялась рядом на стуле. — Господи, Боже мой! — воскликнул мужчина, — Юля, ты еще не одета?! Давай же быстрей, мы катастрофически опоздали! Он подскочил к ней, запихнул её в джинсы, застегнул молнию, и, путаясь в рукавах, помог одеть кофточку. Затем, схватил её на руки и, выбежав из комнаты, огромными прыжками помчался вниз по лестнице. — Гриша, — сопротивлялась Юлька, — куда ты так бежишь! Мы все равно уже опоздали! У меня, даже волосы еще мокрые! — Ничего, по дороге высохнут, — на бегу сказал он. — У меня сегодня очень важная встреча. * * * В машине, лавируя среди нескончаемого потока автомобилей, он сказал: — Юля, о том, что произошло сегодня ночью, никто не должен знать. — Почему? — Потому что, я не хочу, чтобы на каждом углу компании, склоняли твое имя и говорили, что ты спишь со мной, — ответил он, сосредоточенно глядя на дорогу. Юлька во все глаза смотрела на Григория. Он был деловит и собран. Из нежного, доброго и ласкового Гриши, он на глазах превращался в холодного, делового и расчетливого бизнесмена. В господина Вяземского. — А разве мы делали что-то плохое?! — Нет, конечно! Но, пойми и меня. Мне не нужны лишние сплетни и кривотолки. Для всех, ты должна оставаться маленькой девочкой, которая находится под моим покровительством. Если, кто-то узнает, что это не совсем так, могут возникнуть проблемы. Юля задумалась, а потом спросила: — А какие проблемы могут возникнуть? Вяземский поморщился: — Юленька, девочка моя, давай, я потом тебе все объясню. В другой раз, хорошо? Через час, у меня деловые переговоры. Мне нужно настроиться. Ты не обиделась? — он встревоженно посмотрел на неё. — Нет. — Вот и хорошо. Я всегда знал, что ты — умница. Он выдернул из держателя мобильник, и набрал номер Казанцева. — Кира, — сказал он, когда тот ответил. Дуй в «Евротекстиль», я подъеду прямо туда. Да, и скажи моей Наталье, что я приеду после переговоров. Он отключился. Они подъезжали к зданию компании. — Все! Давай, любимая, — он поцеловал Юлю в губы, — беги быстрей. Я приду к тебе, как только вернусь. Юлька вышла и Вяземский рванул с места. Проводив глазами отъезжающую машину, Юлька бегом припустила к входу в «QUIN STYL». 13 — Где тебя носит, Юлька? — спросила Татьяна, заметив пробегающую мимо девушку. Скажи, спасибо, что начальства нет. А то Вяземский бы тебе всыпал по первое число! — Я была в больнице у дедушки, — на бегу соврала Юля. — Григорий Петрович знает. — А! Ну, тогда ладно. Правда, его и самого еще не было. Приезжал один Казанова… Но, уже уехал. Галька сказала, что на переговоры, — сообщила Таня, вслед убегающей Юльке. * * * Вяземский и Казанцев обедали в ресторане. Они заключили очень выгодный контракт, и оба пребывали в прекрасном настроении. За обедом, они обсудили, предстоящую командировку Кирилла. Ночью, он улетал во Францию. — Ну — с, господин Вяземский, рассказывайте, — сказал Казанова, откинувшись на спинку стула и отпивая глоток легкого вина из тонкого бокала. — Что? — Как, что? Где вы провели столь бурную ночь, что опоздали на работу и прибыли в «Евротекстиль» в таком непрезентабельном виде?! Подумать только! Элегантный и стильный блюститель этикета, господин Вяземский, позволил себе явиться на деловую встречу в джинсах и джемпере! Ты бы еще в кроссовки вырядился! — осуждающе сказал Кирилл. — Кир, я проспал, — сконфузился Григорий. — С кем не бывает. — Это я уже понял. А вот где ты был, с кем и почему проспал, ты мне объяснить не хочешь! Я уже минут пятнадцать пытаюсь выяснить это. А ты молчишь, как партизан! — Я был дома, — тихо ответил Вяземский. — Дома?! Опять?! Ты что, Гриша, охренел! Ты опять притащил домой очередную ээ… подругу?! А Юлька?! Да ты девчонку, совсем с ума сведешь! У неё и так мозги набекрень! — Ты, выражения-то подбирай, иногда, — возмутился, Вяземский. — С мозгами у неё все в порядке! И у меня никого не было. Я был один. То есть, не совсем один. Я был с Юлей… Следуя наставлениям одного доморощенного психолога. — С Юлей?! — Казанцев подумал, что ослышался. — Ты был с Юлей?! Ты что, её… — Тихо ты! Не ори! Люди кругом! Да, я занимался с ней любовью…. — Офигеть!! И как? Она не испугалась? У тебя все получилось?! — Ну, я же не новичок в подобных делах, — самодовольно ухмыльнулься Вяземский. — Все было прекрасно, Казанова! Конечно, поначалу, она была немного скованна, но потом… все прошло отлично! Для первого раза, по крайней мере. Она такая милая, доверчивая и нежная! Вообщем, я испытал этой ночью то, чего раньше никогда не испытывал. И это было здорово, Кира! Просто, сказочно! — Ну, и что теперь? — спустил Григория с небес на землю практичный Кирилл. — А, что теперь? — Это все — лирика. Что ты теперь собираешься делать? А, если, она узнает, что ты спишь с ней, только для того, чтобы она избавилась, наконец, от кошмаров? Скорая помощь, так сказать, в виде хорошего секса! — Что ты несешь, Казанова! Я люблю её! — Скажем так, и её тоже… — Казанова!! — А что, «Казанова»?! Гриша, ты посмотри правде в глаза! Ты хоть раз спал с одной женщиной, больше двух или трех раз? — С Дашкой. — Ой! Вот только Дашку сюда не впутывай, пожалуйста! Когда ты, последний раз видел её? Не помнишь? Вот именно! Ты даже, на последний показ её пригласить не удосужился! Я вообще не понимаю, зачем ты с ней связался. Но, я, сейчас не об этом. Все твои подружки, были нечета Юльке! Она же наивна как младенец! Совсем ничего не умеет! Что ты с ней делать-то будешь? — А я её научу! Ты же сам уговаривал меня, научить её искусству любви. Я сделаю из неё настоящую женщину! Сексуальную и преданную! Она будет лучшей! Сам потом мне завидовать будешь! — Ну, ну, давай, Пигмалион ты наш. Только, аккуратней. А то забеременеет еще, не дай Бог. — Ты что, меня за дурака держишь что ли? — возмутился Вяземский, и вдруг, выругавшись, хлопнул себя по лбу: — Твою мать!.. — Что?! Тут подошел официант и поставил на стол чашечки с кофе. Вяземский замолчал. — Ну, что еще стряслось? — нетерпеливо спросил Казанова, когда официант отошел. — Твою мать, — повторил Григорий, — вот кретин! Я же вчера, совсем забыл! — О чем? — Да, об осторожности! Я вчера настолько был охвачен страстью, что не предохранялся. — Болван, — констатировал Казанова. — Вот именно! Господи! — взмолился Вяземский, молитвенно сложив руки и, подняв глаза к потолку, — сделай так, чтобы у Юльки был безопасный период! — Да, ладно, не парься ты, Вяз, — успокоил его друг. — Авось, пронесет. Если бы все женщины, с которыми ты спал, беременели, ты был бы уже, отцом футбольной команды, как минимум. — Не смешно! А если она того…, в смысле залетела?! — Ну, тогда ты, как честный человек, будешь, просто обязан на ней жениться! — И правда! Я как-то об этом не подумал. — задумчиво произнес Вяземский и подозвал официанта. — Господи, Вяз, ты провел с ней всего лишь одну ночь, а столько эмоций, столько волнений! — посетовал Казанова, доставая из бумажника деньги. — Сиди, сегодня моя очередь, оплачивать обед. Что же дальше-то будет? — Должен же кто-то об этом думать! — Григорий подвинул другу тысячную купюру. — Пополам, — сообщил он. — Кто, если не я. Юлька-то ещё, совсем ребенок. Они расплатились. Официант ушел. — Вот, только никому об этом не рассказывай, — сказал Кирилл, вставая из-за стола. — Пошли уже, герой-любовник. Покажи свое порочное лицо в офисе. — Дурак! — пробормотал Вяземский в спину другу. — Какой же ты все-таки дурак, Казанова! — Сам такой, — послышался ответ Казанцева. 14 После обеда, друзья приехали в компанию. Весь день Вяземского был расписан по минутам и он никак не мог выбрать время, чтобы повидать Юльку. Совещания, встреча с деловыми партнерами, затем визит на производство. Григорию позвонил Ростов и сообщил, что пришли образцы тканей. Вяземский отправил Казанцева в мастерскую Валерия. За десять минут до этого, Валерий попросил Юлю подняться к нему. Подходя к дверям, Юля услышала разгневанный голос Ростова. — Вы что, предлагаете мне шить мои прекрасные модели из этой вот дерюги?! Тогда, ищите с Вяземским другого дизайнера! Я не буду работать с этой дешевкой! Это — сплошная синтетика! Кирилл, дорогой мой, а что же ты сам не носишь вещи из синтетики! Или Вяземский? Я не поставлю свое имя под эти дерьмом! — Я тебе не дорогой, Валера! А вице-президент компании, на минуточку! — гневно отвечал Казанцев. — И под коллекцией будет стоять не твоё имя, а компании «QUIN STYL». Где ты видишь синтетику?! Мы предлагаем тебе прекрасную ткань! Смотри, все как ты хотел — бархат, шифон, атлас… Ты же предлагаешь нам, закупить ткань по заоблачным ценам! Такое впечатление, что я не мануфактурой занимаюсь, а нефть покупаю! Ты представляешь себе, окончательную цену коллекции? Да, мы в трубу вылетим с твоими запросами! — И, все равно, я не буду шить из этого! — упрямо твердил Валерий. — Вот иди к Вяземскому, и сам скажи ему об этом. А я не самоубийца. Пойми, Валера, мы вынуждены считать деньги! — А что, «QUIN STYL» на грани разорения? Почему мы не можем закупить эти ткани? — Типун тебе на язык! Что ты такое говоришь, в самом деле! Просто вещи, из этой коллекции, смогут позволить себе купить считанные единицы женщин. Я их по пальцам могу пересчитать. — Ну и что?! Я всегда создаю только эксклюзивные модели. — Это беспредметный разговор, Валера. Ткани по такой цене, мы покупать не будем! * * * Юля постучалась и вошла. Мужчины прервали спор. — Здравствуйте, Валерий. Привет, Кирилл Сергеевич. — Привет. А почему это, интересно, он — Валерий, а меня по имени — отчеству?! — возмутился Казанова, пожирая девчонку глазами. — Сколько раз я тебя просил, Юля, называй меня по имени. Казанцев обладал очень живым воображением. Он в красках представил себе, что делал ночью его друг с этой девочкой, и брюки стали ему тесны. — А, что это ты так уставился на неё? — подозрительно спросил Ростов, глядя, как откоровенно, разглядывает Казанова девушку. — Проходи, деточка, — он взял Юлю за плечи. — Садись. — Хорошо, я сам поговорю с президентом, — сказал дизайнер, обращаясь к Казанцеву. Кирилл поспешно вышел. — Блин, а чего это я так завелся? — думал он, шагая в сторону своего кабинета. Войдя в приемную, он взглянул на свою секретаршу. Девушка стояла у стеллажей и раскладывала в папки документацию. Строгий офисный костюм, только подчеркивал сексуальность Галочки. Короткая юбка не скрывала, стройные, длинные ноги девушки в туфлях на высоких шпильках. Он подошел к Галочке и обнял её за талию. — Пойдем-ка, со мной, крошка. Кирилл завел её в кабинет. В замочной скважине повернулся ключ… * * * Юля тоже заметила, что Кирилл, очень странно смотрел на неё, но не придала этому значения. Ростов, напоил её зеленым чаем и стал расспрашивать о здоровье деда. Юлька ему все подробно рассказала. — Ох! — сокрушался Ростов. — Бедный Ефим! Сегодня же его навещу! Юля сказала, что в реанимацию кроме родственников, никого не пускают. Ничего, меня пустят, — заверил её Валерий. Он еще её о чем — то расспрашивал, но Юлькины мысли витали в другом месте. Она думала о том, что Григорий обещал зайти к ней, но его до сих пор не было. Наконец, она решилась спросить у дизайнера. — Валера, а что, Гриши нет в компании? Все в «QUIN STYL» знали, что только Юльке позволялось называть президента по имени. Да, ещё — Казанцеву. Поэтому Валерий, ничуть не удивился. — Зачем, — ответил Ростов, — он у себя в кабинете. Просто, у него сегодня дел полно. Он очень занят. Хотя для тебя, я уверен, он найдет свободную минутку. Сходи к нему. А то, он сегодня, какой-то нервный. * * * Юля вошла в приемную Вяземского. — А! Юлька, проходи, садись, — приветствовала девушку секретарь президента. — Посиди тут, пока. Григорий Петрович занят, но скоро должен освободиться. Может, хоть ты, поднимешь ему настроение. А то, он сегодня кидается на всех как тигр! Ужас! Ты не знаешь, что это с ним? Юлька пожала плечами и подумала про себя: — Он, наверное, корит себя за то, что произошло сегодня ночью. Мучается угрызениями совести. Бедненький! Он даже не представляет, что он сделал для меня! Он возродил меня к жизни. Заставил почувствовать её вкус. Открыл для меня чудесный мир, под названием любовь! Без него, я бы никогда этого не узнала. Сейчас я войду к нему, и сделаю все, для того, чтобы доказать ему, что я больше ничего не боюсь. И скажу ему, что очень люблю его!.. Из кабинета Вяземского вышел посетитель. — Григорий Петрович, — сообщила президенту Наташа. — К Вам Юля пришла. Вяземский сам вышел в приемную. — Привет, малыш. Проходи. — он, пропустил девушку вперед. — Наташа, — обратился он к секретарю. — меня ни для кого нет. Можешь сходить посплетничать, но недолго. У нас еще дел полно. Наталья ушла. Вяземский вошел и закрыл дверь на ключ. … После разговора с Казанцевым. Григорий беспрестанно думал о Юле. Мысли о юной девушке, лежащей в его обьятиях, доводили молодого мужчину до исступления. Он страстно, просто мучительно хотел её! Но у него, даже минутки свободной не было, чтобы заглянуть к ней и хотя бы поцеловать. Поэтому, он злился и нервничал, с нетерпением ожидая, когда же наступит вечер, и они с Юлей, снова поедут к нему. Когда он услышал, что пришла Юля, его лицо осветилось радостной улыбкой. Наконец-то, ему удасться, сделать небольшой перерыв, и хоть немного побыть с ней. * * * Он подошел к девушке и заключил её в свои обьятия, покрывая лицо поцелуями. — Юлечка, девочка. Я так скучал по тебе, — шептал он. Григорий, слегка отсранился, и посмотрел на Юлю. Он все еще боялся, что столь бурное проявление чувств, испугает её. Глаза Юли были закрыты, но она на сделала попытки отстраниться, а наоборот, слегка выгнулась, чтобы ему было удобнее. Мужчина обрадовался и. с упоением отдался любовной прелюдии. Его руки скользнули под кофточку. Потом, он вообще снял её и отбросил в сторону. Затем, он принялся губами прокладывать дорожку от шеи к Юлиной груди. Пальцы Вяземского, продолжали нежно ласкать её грудь, осторожно высвобождая из плена бюстгальтера, а губы покрывали поцелуями каждый сантиметр обнажаемого тела, пока не добрались до соска. Он осторожно обвел губами розовый кружочек, а потом, начал ритмично посасывать крошечную вишенку. Потом, он снова поцеловал её в губы. Его язык играл с её языком, гладил его и, паутина неведомых раньше ощущеший, обволокла девушку. Поцелуй длился вечность. Её рука, неуверенно скользнула под джемпер Григория, прикасаясь к его каменным мышцам. Он на время выпустил девушку из обьятий, и, быстрым движением снял с себя джемпер, оставаясь голым по пояс. Он подхватил Юлю на руки и понес в маленькую комнату, расположенную прямо за креслом президента. Там стоял большой диван из светлой кожи, два кресла и журнальный столик. Эту комнату, они с Казанцевым использовали для случаев, когда нужно было укрыться от любопытных глаз. — Хочу тебя, — хриплым, страстным голосом шептал Вяземский, неся Юлю в тайную комнатку, — хочу, прямо сейчас! Юля заглянула в его глаза, потемневших от жгучего желания. Войдя в комнату, он положил её на диван. С плохо сдерживаемым нетерпением, Григорий стал снимать с неё остатки одежды, ни на минуту не прекращая покрывать поцелуями её шею и грудь. На какой-то миг, она замерла, но, в следующую секунду, приказав себе не стесняться, коснулась ртом маленьких, словно горошинки сосков Григория, поцеловала их, и начала их слегка посасывать, повторяя то, что делал Гриша с ней самой. Из его груди вырвался, то ли вздох, то ли всхлип. Ему показалось, что еще никто, до Юли, не дарил ему такой изысканной ласки. Руки Григория взялись за пояс Юлькиных джинсов, и он стащил их вместе с трусиками. Обнаженной спиной, Юля ощущала прохладу кожаного дивана. Она лежала перед ним совершенно голая и, он нежно гладил её бедра. Еще мгновение — и его ладонь скользнула между ними. Юлька напряглась и инстинктивно сжалась. Григорий замер и убрал руку. Девушка поймала его внимательный взгляд. Он, будто, спрашивал у неё разрешения. Если он сейчас поймет, что она боится, он немедленно прекратит все это! Огромным усилием воли, она пересилила испуг и стыд и потянулась к ремню на его джинсах. Пальцы, обычно, такие ловкие, вдруг стали неуклюжими и, никак не могли справиться с молнией. Григорий, целуя её, стал помогать ей, раздевать себя. Наконец, одежда была сброшена. И она впервые увидела мощный ствол мужчины, пульсирующий и устремленный ей навстречу. От испуга, у неё душа ушла в пятки. — Не бойся, девочка моя, — хрипло прошептал Вяземский, — он вполне тебе подходит, как мы с тобой выяснили прошлой ночью, — он улыбнулся своей неповторимой, слегка беззастенчивой улыбкой. Юля потянулась к его губам, пытаясь заглушить страх. Поцелуй успокаивал и будил незнакомые ощущения. Все смешалось и поплыло перед глазами. Юле сразу стало хорошо, и ни капельки не страшно. Осталось только желание плыть и плыть по волнам поцелуя, чувствуя восхитительное томление и жар внизу живота. Она шевельнула бедрами, устраиваясь под ним поудобнее. Это робкое движение, в тысячу раз усилило страсть, сжигающую Григория. Не в состоянии больше сдерживаться, он не раздумывая, со стоном вонзился в неё. * * * Древнее, как мир, чувство захлестнуло её. Тело, само нашло нужный ритм и Юля, словно качалась на волнах, захваченная шквалом, невероятных эмоций. Окружающий мир, перестал существовать. Осталось только чистое наслаждение!.. Она застонала от приятной, сладостной боли, захватившей её, и все внутри неё, взорвалось и рассыпалось на мириады мелких частиц… Страсть захлестнула Григория, подводя его к вершинам наслаждения. Он упал на неё опустошенный, чувствуя себя легким перышком. — Господи, Юлька, — сказал он через несколько минут, тяжело дыша. — Ты сводишь меня с ума! Я просто голову от тебя теряю!.. — Ты не о чем не жалеешь? — тревожно спросил он, и нежно прикоснулся губами к розовой мочке её маленького ушка. Вместо ответа, Юля лизнула языком его губы и стала целовать его подбородок и шею. Григорий замер, чувствуя, как снова наливается желанием его плоть. Он осторожно увернулся от поцелуев. — Любимая моя, — ласково произнес он, — давай отложим это до вечера. Не забывай, мы не дома. Скоро Наташа придет. Господи! Юлька совсем забыла, где находится! Покраснев, она судорожно начала искать свою одежду. Вяземский помогал ей, не забывая, одеваться сам. Через несколько минут, когда в дверь постучалась Наташа, Вяземский и Юля, сидели в кабинете президента у кофейного столика и чинно пили чай с конфетами. Гроза прошла. У господина президента было прекрасное настроение! Когда секретарша ушла, Гриша лукаво подмигнул девушке и они оба тихонько рассмеялись. Теперь, у них была своя, маленькая тайна… 15 После ухода Юли, Вяземский прошел в комнатку, достал из кармана джинсов накрахмаленный носовой платок и, тщательно обтер обивку дивана, уничтожая следы их любви. Затем, вышел в кабинет и выбросил платок в корзину для мусора. — Наташа, — позвал он секретаря, — я готов, можно продолжать работу. Вечером, после ухода Вяземского, Наталья вошла к нему в кабинет, чтобы прибрать на столе. Стол президента был святая святых и, уборщицам было запрещено к нему прикасаться. Это была привилегия Наташи. Она разобрала бумаги, собрала и убрала лишние папки и выдвинула корзину, чтобы выбросить мусор. Поверх скомканных листов бумаги, лежал платок Вяземского. Наташа наклонилась и подняла его за уголок. — Интересно, а что это он платок — то выбросил? — проговорила она разглядывая вещицу. Слова застряли у неё в горле. На ткани явственно проступали чуть подсохшие пятна. Наташе понадобилось ровно полминуты, чтобы догадаться, что это были за пятна. На платке виднелись следы любовной страсти Вяземского! Быстро вспомнив визит Юли и резкую перемену настроения своего шефа, Наташа потрясенно прошептала: — Не может быть! Господи, этого просто не может быть! Он и Юлька?!.. О, Боже!.. * * * … Утром, Вяземский приехал в «QUIN STYL» один. Вид у него был усталый и невыспавшийся, зато настроение, просто отличное. — Доброе утро, Наташа, — улыбаясь сказал Григорий и прошел в свой кабинет. — Доброе, доброе, Григорий Петрович, — ответила его секретарь, укоризненно глядя вслед. (Наташа была старше Григория на пять лет и работала секретарем еще при его отце. Петра Ивановича, она боготворила. Когда-то, она была страстно влюблена в Петра, но тот заметив это, категорически заявил, что ценит девушку, как грамотного специалиста. Если Наташа хочет здесь работать, ей лучше забыть о своих чувствах. Петр Иванович был однолюбом и для него не было лучше женщины, чем его жена, мать Гриши. Наташа немножко пострадала и вышла замуж. Однажды, муж Наташи, попал в очень щекотливую финансовую ситуацию. Петр Иванович, узнав об этом, помог ему выпутаться из неё. С тех пор, её отношения с Вяземским- старшим, стали дружескими и доверительными. Она верно и преданно служила ему. Покидая пост президента, Петр Иванович, попросил Наталью, приглядывать за его сыном. И женщина усердно выполняла его просьбу. Она тщательно блюла интересы молодого Вяземского и следила за тем, чтобы слухи о любовных подвигах Григория не уплывали за стены компании. Дома, она полночи провертелась в постели. Поняв, что Вяземского и Юлю связывают гораздо более близкие отношения, которые не вписывались в рамки дружеского общения, она ломала голову, как намекнуть шефу, чтобы он был осторожен?! Ведь, если пресса узнает, что Вяземский- младший спит с семнадцатилетней девчонкой, будет грандиозный скандал! Так ничего и не придумав, Наташа решила просто поговорить с ним.) Через пять минут, она стояла в его кабинете с блокнотом и карандашем, в руках. Выслушав его указания и, получив список дел на сегодняшний день, она решилась. — Григорий Петрович. — тихо позвала девушка. — Я вас слушаю, Наташа, — Вяземский поднял глаза от бумаг. — Григорий Петрович, это, конечно, не мое дело… — Наташа замялась. — У вас что, столбняк? — осведомился президент. — Что вы мнетесь, как первоклассница у доски? Говорите же, в чем дело? — Я хотела сказать, — выдохнула Наталья, будто бросаясь в ледяную воду, — что не стоит разбрасывать свои вещи, где попало. В нашей компании слишком болтливые уборщицы. — Вы о чем? — спросил Григорий, не понимая. — Вот, — она достала из кармана жакета, свежевыстиранный носовой платок Григория и протянула ему. Секунду, Вяземский непонимающе смотрел на платок, потом покраснел и, смутившись сказал: — Это… это не то, о чем вы подумали, Наташа… — Это ваша личная жизнь, Григорий Петрович, — перебила его секретарша, — и я ничего не хочу о ней знать! Только прошу вас, будьте осторожны! В нашей компании даже у стен есть уши! А я никому ничего не скажу. Вы же знаете, я не болтлива. — Спасибо, Наташа, вы можете идти, — ответил Вяземский, убирая платок. — Вы очень хороший и преданный человек. Я ценю это. Больше Вяземский никогда не позволял себе так увлекаться. * * * Две недели, Юля прожила у Григория. Все ночи напролет, они предавались безумствам любви. Это был настоящий праздник чувственности! Юля, словно попала в волшебную сказку. В ласковых и опытных руках Григория, она, то превращалась в пылающий факел, рассыпающий вокруг раскаленные искры, то парила над ним, как птица, поднимаясь выше облаков и камнем падая в пучину страсти. Искусный и опытный любовник, Вяземский, как истинный мастер, играл на струнах Юлькиной души, как на скрипке, доводя мелодию до совершенства. Он с корнем вырывал все страхи, таящиеся в самых глубоких закоулках её сознания, доводя девушку до безумия своими изысканными ласками. Он открывал для неё, все новые и новые тайны великой страны под названием «чувственная любовь». Она, как воск, плавилась под его ласковыми руками, И Григорий, с удовольствием наблюдал, как из запуганной девочки, как Афродита из морской пены, рождается чувственная и страстная женщина. Вяземский и сам, словно с ума сошел. Он просто голову терял. Он тонул в её юном теле, как в морской пучине. Он умирал и возрождался вместе с ней. Ни с одной, из своих бесчисленных любовниц, он не испытывал подобного! Они засыпали лишь под утро, опустошенные настолько, что Вяземский думал, что больше он никогда и, ни на что не будет способен. Но, наступала ночь и все начиналось сначала. И если Юля, проведав деда в больнице, приезжала в компанию и, откровенно засыпала на рабочем месте, то Вяземскому нужно было работать. И хотя, он старался быть предельно собранным и подтянутым, в его окружении стали замечать, что с господином президентом, что-то происходит. Вид у него был осунувшийся и усталый. Под глазами залегли тени. За его спиной стали шушукаться. И лишь одна Наташа, знала настоящую причину, но молчала как рыба. Лишь однажды, она сказала ему: — Вам нужно больше отдыхать, Григорий Петрович. У вас очень усталый вид. — Ну, вот, Наташа, — улыбаясь отвечал Григорий, — Казанцев в Париже, так хоть вы меня повоспитывайте. Ничего. Все нормально! Я себя прекрасно чувствую! — Оно и видно! — про себя подумала девушка, — да ты себя, скоро до смерти загоняешь! Смерть на ложе любви! Очень романтично! Приехавший в компанию отец Григория, тоже заметил перемены, произошедшие с сыном. — Ты плохо выглядишь, сынок. — заметил Петр Иванович, — внимательно разглядывая Гришу, — что-то случилось? — Все в порядке, папа. — ответил ему сын. — просто, слишком много работаю. — Ты бы поменьше разгуливал по клубам с Казановой, а побольше бы отдыхал, — укоризненно сказал отец. — Вам доверили такое большое дело. Огромная компания в ваших руках! А у вас, одни девчонки на уме. Женился бы ты уже, что ли?! Вон, хоть на Даше Логиновой. — Женюсь, пап, — пообещал сын, — обязательно женюсь! Но не на Даше. Только не на ней! Там — давно все кончено. И по клубам я не хожу. Казанцев в Париже. Выходим на мировой рынок, папа! — Замечательно! — вслух сказал отец. — Так держать! а про себя подумал: — Он что, действительно, собрался жениться?! Хотел бы я знать — на ком? * * * Через две недели, Ефиму Наумовичу стало лучше, его перевели в кардиологическое отделение и Юля переехала домой. Первую ночь в родном доме, она, никак не могла заснуть. Бабушка давно спала, а она, ворочалась с боку на бок, беспокоя, недовольно ворчавшего щенка. — Как странно, — думала Юля, — я в своей комнате, на своей кровати. Все возвратилось на круги своя. Я вернулась в привычное русло жизни. Вот, только жизнь сама, как-то перевернулась. Целых две недели, я была с Гришей! Это и много и мало. Все в мире относительно. Если бы мне не спалось, как сейчас, я придвинулась бы к нему. Положила бы голову ему на плечо. Он обнял бы меня, прижал к себе и ласково гладил бы и нежно целовал… Она закрыла глаза, представив себе, как огоньки желания, загораются в теплых темно-карих глазах Григория и, на неё накатила блаженная, сладостная волна чувственного восторга… Вновь и вновь, в памяти всплывали воспоминания. Яркие картины, как в калейдоскопе сменяли друг друга. Юлька не выдержала, встала с постели и, на цыпочках прошла на кухню, выпить воды. — Интересно, — думала Юля, глядя в темное окно и отпивая глоток. — что он сейчас делает? Может, тоже, думает обо мне? … А Вяземский ни о чем не думал. Измотанный до предела двухнедельным надосыпом, он спал как убитый. Во сне ему снилась Юлька… 16 Все рухнуло в день, когда в «QUIN STYL» вернулся Казанцев. Юля не видела своего любимого два дня. Он был слишком занят. Лишь сегодня, она увидела его из окна своего кабинета, когда Григорий уезжал на очередную встречу. Глядя на него, она в который раз поражалась, до чего же менялся Вяземский, приезжая на работу и садясь в кресло президента. Это был не её любимый. В машину садился элегантный, подтянутый, одетый в строгий деловой костюм, отстраненный начальник. Крупный бизнесмен. И, все же, в нем было что-то такое, резко отличавшее его от всех остальных мужчин. И это что-то, не его красивое лицо, густые темные волосы и спортивная фигура. От него веяло безудержной сексуальностью. Юлька знала другого Григория. Нежного и ласкового, сходящего с ума от страсти настолько, что он готов был заниматься с ней любовью ночи напролет! Любая бы забыла обо всем, увидев его таким, хоть раз! И Юлька — не исключение. Все-таки, любой девушке приятно видеть, как великолепный мужчина, сгорает от желания к ней. Два часа, девушка проерзала, на стуле, поминутно, глядя в окно. Она видела, как подъехал «MERSEDES» Казанцева и, из него вышел Кирилл. Григория, все не было. Его возвращение, она пропустила. У одного из менеджеров, завис компьютер, пришлось, срочно идти исправлять. Когда она вернулась, машина Вяземского, уже была на стоянке. — Оля, я на минуточку! — крикнула Юля, выбегая. Ольга Дмитриевна, только головой покачала. Дружба девушки с молодым президентом, ей, категорически не нравилась. * * * Юля влетела в приемную Вяземского. Наташи на месте не было. Она заглянула в кабинет. Но, тот тоже был пуст. Зато, из знакомой каморки доносились приглушенные голоса. Девушка тихонько подошла и прислушалась. …- Вяз, — укоризненно выговаривал другу Казанцев, — у тебя такой вид, будто ты вагоны по ночам разгружаешь! Что происходит?! Вяземский, что-то тихо ответил, но Юля не расслышала. Она придвинулась еще ближе. — Ну! Ну! — скептически продолжал Кирилл. — Галина мне рассказала. Говорит, Юлька, прямо как розочка свеженькая. Цветет и пахнет! Твоя работа? Молодец! Но, все-таки! Я понимаю, сексотерапия, конечно, дело хорошее, но, послушай меня, друг мой, все хорошо в меру! Юльку ты вылечил, безусловно! Но, себя ты довел до ручки! Так, недолго и тапочки откинуть!.. «Сексотерапия?!» — у Юльки мороз прошел по коже. — Так это все, он делал только для того, чтобы я избавилась от ночных кошмаров?! Из глаз девушки хлынули слезы. Но, она упорно стояла и продолжала слушать дальше. — Знаешь, Казанова, — говорил Григорий. — Ты прав, я смертельно устал! Но, дело стоило того! Ты, даже не представляешь, какая из неё получилась женщина! Никогда в жизни, у меня не было такой подруги! Нежной, страстной и такой, по- детски наивной! Я, словно с ума сошел! Я хочу её днем и ночью! В меня, словно батарейку вставили. Я занимался с ней любовью даже здесь, — продолжал откровенничать Вяземский, — хотя до этого, никогда не смешивал работу и личную жизнь. Я даже… Больше слушать, Юлька была не в состоянии. Мужчина не успел договорить. В комнату влетела рыдающая Юлька и, на глазах изумленного Казанцева, влепила Вяземскому оглушительную пощечину… Обалдевшие мужчины, не успели ничего сделать. Девушка, как метеор, вылетела из кабинета и, понеслась вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. Опомнившись, Вяземский, бросился её догонять. — Юля! Юля, подожди, — кричал он вслед убегающей девушке, перепрыгивая через две ступеньки. Он опоздал всего лишь на две минуты. Когда он выбежал на улицу, такси, уже увозило плачущую Юлю. * * * — Она все слышала, — убитым голосом сказал Григорий, вернувшись в свой кабинет и обрушившись в кресло. — Она мне этого никогда не простит! — Успокойся, — Казанцев достал из шкафа виски и стакан, — на вот, выпей, лучше. Рано или поздно, она все равно бы обо всем узнала. Так что, лучше раньше… — Ты не понимаешь, Кирилл, — Григорий вновь вскочил на ноги, — я люблю её! Люблю по настоящему! Это — единственная женщина, которая мне нужна! Я жизнь свою, без неё, теперь, просто не представляю! Я хочу, чтобы она стала моей женой! — Ну, во- первых, ей еще нет восемнадцати лет. — Через месяц будет. — Не перебивай! А. во- вторых, все еще можно исправить… — Как?! Как ты себе это представляешь?! Кретин! — Вяземский стукнул себя по лбу кулаком. — У, трепло!.. — Тихо, тихо, твоя голова, нам ещё пригодится. Сейчас, ты поедешь к ней, по дороге купишь цветы, успокоишь её. Скажешь, как ты её любишь. И вы помиритесь! Уверен, она простит тебя! Любящие женщины еще и не такое прощают… — Так то женщины! А это — девчонка! Да, в ней бурлит юношеский максимализм! Она, даже слушать меня не станет! … Вяземский оказался прав. Юля не только отказалась выслушать его, она, вообще, уволилась из компании! Она не отвечала на звонки, сменила номер мобильника, заставила бабушку говорить ему, что её нет дома. Она пряталась от Григория, всеми доступными способами! Девушка считала, что Вяземский предал её. Что не любил никогда! Весь её сказочный, радужный мир, рухнул в одночасье, погребая Юльку под обломками. Она рыдала днями и ночами, уткнувшись в подушку. Не хотела никого видеть. Даже, своего друга Алексея, она, неизменно, выставляла за дверь. Бабушка и, вернувшийся из больницы дед, уговаривали Юлю, выслушать Григория. Но, она отказывалась наотрез. Все свободное время, Вяземский проводил под её окнами, надеясь все же достучаться до упрямой Юльки. Его машина и он сам, стали местной достопримечательностью. Раньше он, даже в страшном сне, не мог себе представить, что, забыв обо всем, будет бегать за девчонкой, как школьник, часами проводя время под её окнами. Обычно, женщины бегали за ним. Но, чтобы он…, вот так… Он, сходил с ума от тоски по ней. Он не находил себе места. Ярость на себя и злость на упрямую Юльку, терзали его. Ночью, он боялся закрыть глаза, ибо, стоило ему заснуть, как тут же в его сон являлась Юлька и, он подскакивал в постели, сжигаемый бешеным желанием и мчался под холодный душ. * * * К Юле, приезжал Казанцев, в надежде, что хотя бы его она выслушает. Но, и с ним, девушка отказалась общаться. Она, снова замкнулась в себе, и никого туда не впускала. Свое совершеннолетие, Юлька провела в кровати, отвернувшись к стене и тихо плача. В день её рождения, Вяземский, встретил на улице Ефима Наумовича и, предложив ему сесть в его машину, все честно рассказал о своих отношениях с его внучкой. Он клялся старому мастеру, что любит Юлю, что хочет на ней жениться, что она будет счастлива с ним и, просил его помочь. — Я догадывался, Григорий Петрович, что дружба с Юлей, не доведет вас до добра, — сокрушенно качая головой, сказал старый еврей. — Молодой мужчина, на может быть просто другом для девушки. Обязательно, вмешается любовь. А где любовь, там и… все остальное. И, тем не менее, я вам верю. Но, к сожалении., мое отношение к вам, расходится с мнением Юли. Она считает вас предателем. Считает, что вы её, подло обманули. Мы со старухой, долго не могли понять, в чем дело, но, теперь, все встало на свои места. Я думаю, Вам лучше забыть Юлю. Я хорошо знаю свою внучку. Она может многое простить, но предательство — никогда!.. А теперь, извините меня, Григорий Петрович, мне нужно идти, а то жена будет беспокоится… Приехав домой, Вяземский, впервые в жизни, напился до полного отупения. Поздно ночью, когда утомленная и зареванная Юлька, наконец, заснула, Смолкин все рассказал своей жене. — Сегодня, я разговаривал с Вяземским, — сообщил он, лежа в темноте. — И, что? Что он сказал? Почему, это происходит?! Почему, Юлька себя так ведет? Ведь она обожала его! — засыпала его вопросами жена. — Он сказал мне, что спал с ней, — признался Ефим. — Все началось, когда я был в больнице. Он тогда приехал к ней после показа коллекции… Помнишь? Юля боялась оставаться дома одна и, он увез её к себе домой. С этого, все и закрутилось. Ты ведь знаешь, у неё часто были ночные кошмары. Её подонок-отец, будь он трижды проклят, все время приходил к ней во сне. Ну вот. В первую же ночь, Юлька напугала его и Казанцева до смерти. На следующую ночь, все повторилось… И, чтобы прекратить все это, Вяземский, впервые лег к ней в постель, ну, чтобы защитить её, чтобы ей было спокойней. А там… Вообщем, тогда, он впервые взял её. Хотел показать, что любовь мужчины, не имеет ничего общего с насилием. Что-то вроде терапии… — Ничего себе терапия! — перебила возмущенная женщина. — Вы, мужики, совсем обалдели, что ли?! Почему, вы считает секс — лекарством от всех болезней?! — Помолчи, ради Бога! Вяземский оказался тысячу раз прав! И я не виню его! Он — это лучшее, что могло случиться с Юлькой! У него была тьма женщин и, он знает, как с ними обращаться. Своей любовью, он сделал то, что много лет не могли исправить доктора, да и мы с тобой тоже! Он привил её вкус к жизни, избавил от страхов, научил любить, да, что там говорить!.. За это, мы должны ему в ноги поклониться! Если бы… — Если бы что?! — Если бы об этом еще не знал Кирилл! Но, Вяземский все и всегда ему рассказывает! Вот Юлька и подслушала их разговор. И все неправильно поняла. Она считает Григория предателем. А тот любит её! Да! Действительно, искренне и глубоко любит. Как может любить только зрелый мужчина. Он хочет, чтобы Юля, стала его женой. Но, наша упрямая внучка, не дает ему ни одного шанса… * * * Среди всей этой суматохи, никто не заметил ещё одного обстоятельства. Выйдя как-то раз с бабушкой за покупками, Юля, прямо в супермаркете, упала в обморок. Приехавшая скорая, увезла Юльку и её бабушку в больницу. В приемном покое, врач, осмотрев девушку и кое о чем расспросив, вызвал гинеколога. Женщина-гинеколог, еще раз осмотрев Юлю, вышла и сказала перепуганной Людмиле Александровне: — С вашей внучкой, все в порядке. В её состоянии такое случается. — Что? — обалдела та. — В каком состоянии? — Девушка беременна. Срок, примерно, шесть — семь недель. Поздравляю! — Как беременна?! — ахнула женщина. — А вы не знаете, как это, обычно происходит? — усмехнулась врач. — Предупреждаю, аборт делать нельзя. Иначе, она больше не сможет иметь детей. Узнав о том, что у неё будет ребенок, Юлька разрыдалась. На этот раз — от счастья. У неё будет малыш! Частичка её любимого! Не смотри на то, что она считала, что Вяземский предал её, она все равно, продолжала его любить. Выслушав оглушительную новость о беременности Юли, Смолкин решительно взялся за телефон, чтобы позвонить Григорию, но девушка пригрозила, что выбросится из окна, если он это сделает! Она заставила стариков поклясться, что они ничего никому не скажут. Напрасно дед и бабушка уговаривали её, говорили, что уже старенькие и, если с ними, что-то случится, Юле придется одной поднимать ребенка. А у неё впереди еще четыре курса университета! Но, Юлька ничего не желала слушать! Один звонок Вяземскому, и они будут навещать её могилу! Учитывая состояние внучки, старики отказались от мысли позвонить Григорию. 17 Прошло четыре месяца. Вяземский смирился с мыслью, что навсегда потерял Юлю. Он ходил опустошенный и хмурый. Даже огромный рывок и, выход его компании на мировой рынок не радовали его. Даже то, что он вошел в десятку самых богатых людей России, не принесло ему удовлетворения. Он жил как монах. Напрасно Казанова уговаривал его, сходить куда-нибудь и расслабиться. Он никого не желал видеть! От женщин, его воротило. Ему нужна была Юлька! Его маленькая, нежная девочка! А она, даже слышать о нем не хотела! Он потерял единственную ценность, что была у него. Её любовь. Если бы это помогло вернуть любимую, он не раздумывая отдал бы за это и свои деньги и компанию! С уходом Юли, жизнь для него закончилась… * * * Юлька стояла на автобусной остановке, бережно прижимая к груди снимок УЗИ. Первый снимок её малыша. На аппарате, она видела, как бьется его сердце, как шевелятся крошечные пальчики. Жаль, что ребеночек скрестил ножки, так и не показав, кто в ней живет — мальчик или девочка. Юля закрыла глаза и представила себе очаровательную головку младенца с темными волосиками и глазами как у его отца. … Его отца. Григория Вяземского. Она думала о нем днем и ночью, вспоминала его неповторимую улыбку, его ласковый взгляд, нежные, сильные руки, его ненасытную любовь к ней. Она, заново переживала счастливые часы, проведенные с любимым. Узнав, что станет матерью, Юля уже не была столь категорична в своих суждениях. Она готова была простить его. Все забыть и, начать сначала. Но, Вяземского больше не было в её жизни. — Мы справимся, малыш, — сказала Юлька, прижимая руки к округлившемуся животу. — Ты родишься и, будешь самым главным сюрпризом для нас. И, мы будем тебя очень сильно любить! Все с нетерпением ждут тебя, моя крошка! Подумать только! Мои старики, станут прабабушкой и прадедушкой! — девушка счастливо улыбнулась. Казанцев, намертво застрял в пробке. Он стоял уже сорок минут! Машины двигались со скоростью черепахи. Он позвонил Вяземскому, сказал, что задержится и, стал, от нечего делать, разглядывать прохожих. Его внимание привлекла красивая девушка, стоявшая на автобусной остановке. Длинный каштановые волосы, лучистые глаза… — Ба! Да это же- Юлька! — воскликнул Казанова и опустил стекло, чтобы окликнуть девушку. И тут взгляд его переместился ниже. У Кирилла отвисла челюсть. — Ни хрена себе! — тихо ахнул мужчина. — Да она же беременна! И Гришка об этом ничего не знает?! — он поднял стекло и уронил голову на руль. Как он проехал пробку, как приехал в компанию, Кирилл помнил смутно. Как назло, оба лифта были заняты. Он помчался по лестнице на пятый этаж. Задыхаясь от быстрого бега, он влетел в кабинет Вяземского. Григорий сидел, положив ноги на стол и курил. Увидев до крайности взвинченного Казанову, он спросил: — Что стряслось? Пожар? Или акции компании упали? — Стряслось…,- Кирилл пытался отдышаться, — такое стряслось… твоя Юлька… уф… она… Вяземского будто ветром сдуло с кресла. Он подскочил к другу и встряхнул его: — Да, что случилось — то?! Что с Юлей?! Ну, говори?! — Она… — Казанцеву удалось наконец справиться с дыханием. — Она беременна! — Что?! — Вяземский не верил своим ушам. — Беременна?! От кого?! — Ну, не от меня же! — Она что, вышла замуж?! — Идиот! У тебя что, мозги отказали?! Она от тебя беременна! Кретин! — заорал Казанцев, выходя из себя. — От меня?! Но, этого не может быть! Я… — Не может быть? — ехидно переспросил Казанова. — Не знал, что ты страдаешь бесплодием! — Но, почему от меня это скрыли?! Ни Смолкин, ни его жена, ничего мне не сообщили! Они что, меня совсем уже законченным мерзавцем считают?! — потерянно спросил Вяземский. — А вот это, Гриша, мы сейчас и выясним! Быстро, поехали к Смолкиным! На глазах изумленной Наташи, они вихрем вылетели из кабинета и, в два прыжка пробежав приемную, понеслись к лифтам, обгоняя друг друга. — Поехали на твоей, — подскакивая к Мерседесу, прокричал Вяземский, а то у меня руки трясутся. Сев за руль, Казанцев втопил педаль газа в пол и машина рванула с места. Они неслись по городу, как сумасшедшие, рискуя попасть в аварию. Влетев во двор Смолкиных, Кирилл затормозил так, что завизжали тормоза. Друзья выбежали из машины и подбежали к подъезду. Григорий набрал номер квартиры Юли. Смолкины пили чай, когда раздался звонок домофона. Ефим встал и, подойдя к двери взял трубку. — Кто там? — Ефим Наумович, откройте, это Вяземский. Мне нужно поговорить с Юлей. Смолкин колебался. — Юля спит. — Тогда, с вами. Откройте, пожалуйста. — Хорошо, поднимайтесь, — старик открыл дверь, отбрасывая сомнения. Через несколько минут вошли Григорий и Кирилл. — Только тихо, пожалуйста. — попросил Ефим мужчин, — Юля спит. — Проходите в кухню, — сказала Людмила Александровна, здороваясь. Молодые люди прошли в кухню и сели за кухонный стол. — Чай, кофе? — предложила пожилая женщина. — Почему вы не сообщили мне, что ваша внучка беременна? — вместо ответа спросил Вяземский. — Глаза его, недобро блестели. — Или, вы считаете, что я не достоин чести, быть отцом вашего правнука?! — Гриша, спокойно! — предупреждающе сказал Кирилл. — Григорий Петрович, успокойтесь, — мягко попросила Людмила Александровна. — Юля сказала, что покончит с собой, если мы вам расскажем, — глядя в стол, тихо произнес Смолкин, — вот мы и молчали. Вяземский помолчал. — Где она? — спросил он, минуту спустя. — У себя в комнате. Григорий встал. — Григорий Петрович, пожалуйста… — Только, не мешайте мне. Вон, лучше Кирилла чаем напоите. Он вышел. * * * Вяземский стоял у дивана и смотрел на спящую Юльку. Лицо её, слегка округлилось, но, по прежнему оставалось прекрасным. Маленькая грудь, налилась и стала больше. Девушка лежала на боку и легкий плед укрывал её округлившийся, упругий живот. Григорий наклонился и, легонько провел рукой по её животу. Там, в мягкой, уютной темноте, защищенный от всего мира, жил его ребенок. Юля открыла глаза. Перед ней стоял Вяземский. Она отодвинулась в угол дивана, натянув плед до самой шеи. — Что ты здесь делаешь? — спросила Юля. — Пришел спросить у тебя, почему ты скрыла, что беременна? — стараясь быть спокойным ответил Григорий. — Это, не твой ребенок! — Неужели?! Ты хочешь, чтобы я уверовал в непорочное зачатие? — Это не твое дело! — Ошибаешься, дорогая моя! Это — мое дело! Глаза Юли наполнились слезами и нижняя губа задрожала. Он, еле сдержался, чтобы не схватить её в свои объятия, успокоить и извиниться, за свое бессердечное поведение. Он требовал ответа, и знал, что не уйдет отсюда, пока не добьётся своего! — Юля! — произнес он, и в его голосе, зазвучало предупреждение. — Для подтверждения отцовства, существуют тесты. Не заставляй меня, это делать… Её брови упрямо нахмурились. Ты… ты — предатель! Я не хочу тебя знать, и не хочу видеть тебя! Уходи отсюда! Ты спал со мной только для того… как это Казанова сказал — сексотерапия?! Ты, никогда не любил меня! Да, это твой ребенок, но отца у него нет! И, не будет! Я не хочу, чтобы ты женился на мне, только потому, что я — беременна! — глотая слезы, в изнеможении прошептала она. По её щеке прокатилась одинокая слеза. Григорий присел на корточки возле дивана, и заглянул ей в глаза: — Юль, ну, почему ты такая упрямая? — тихо спросил он. — Почему ты решила, что я тебя предал? Господи, да ты даже, подслушивать, толком, не умеешь… моя глупенькая, маленькая девочка. Я никогда не предавал тебя! Я любил и люблю тебя! Только тебя! Если бы ты имела, хоть каплю терпения, и дослушала тогда до конца наш разговор с Кириллом… Я хотел сказать ему, что хочу, чтобы ты стала моей женой! Но, ты все поняла по-своему, и даже не дала мне ни одного шанса, все объяснить! Если бы ты знала, что я пережил за последние месяцы… Без тебя, моя жизнь, превратилась в ад! Без тебя, я не живу, я просто существую. Пойми, ты самое дорогое, что есть у меня! Я готов все положить к твоим ногам! Я душу дьяволу отдам, если это поможет вернуть тебя! Ты же, всегда мне верила. Что изменилось? Пойми, глупышка, если бы я не любил тебя так сильно, я никогда бы не пошел на это! Да, и не получилось бы у меня ничего! Научить любить можно, только, если любишь сам… — Это правда, то, что ты сейчас сказал? — спросила Юля недоверчиво. — Из глаз её потоком лились слезы. — Ты, правда, любишь меня? — Ну, конечно, солнышко моё! Я люблю тебя больше всего на свете! Ты моя! — он протянул к ней руки. — Иди ко мне! Юлька перебралась к нему и упала в его объятия. Он целовал её заплаканное личико, такое родное, такое близкое и шептал: — Ты моя, только моя, любимая, я так соскучился по тебе. Прости меня! Я дурак! Прости! Девушка доверчиво прижималась к нему, все ещё не веря, что он здесь, рядом. Её любимый, её Гриша… Его теплая рука скользнула под её халатик. — Гриша… — Я хочу прикоснуться к нему. Это чудо! У меня будет ребенок! Он уже шевелится? — Да. — Ну, и как? — Словно бабочки летают, вокруг моего живота. — Ты очень красивая, вот такая, — хрипло проговорил он. — Да уж! — проворчала Юля. — Я стала похожа на бегемота. — Глупости! Поверь, нет в мире прекрасней женщины, чем та, которая носит твоего ребенка! Ты согласна стать моей женой? — Да! Но, не сейчас! — Почему? — Я хочу красивое свадебное платье, а как я сейчас, его надену?! — Любимая моя! У тебя будет самое красивое платье и самая лучшая свадьба! Я обещаю. Потом, когда родится наш ребенок. А сейчас, мы с тобой, просто распишемся в ЗАГСе. Я не хочу, чтобы малыш, появился на свет незаконнорожденным. — Ну, ладно. Пусть будет, как ты хочешь. — Умница моя! А кто у нас будет? Мальчик или девочка? — Я не знаю. Он предпочитает сделать нам сюрприз… Через полчаса Вяземский вошел в кухню, бережно прижимая к себе Юлю. 18 Этим же вечером Вяземский улетел в Швейцарию к родителям. Неожиданный приезд сына, встревожил Анну и Петра. — Что случилось, сынок? — в один голос спросили они, когда тот, появился у них в доме. — Мы, конечно, очень рады видеть тебя, но, ты даже не позвонил, что прилетаешь! — Да, собственно, ничего особенного не случилось, — ответил Гриша, целуя мать и, пожимая руку отцу. — Я приехал сказать вам, что, через неделю женюсь. Возникла пауза. Родители в изумлении смотрели на сына. — Женишься?! — первым пришел в себя Петр Иванович. — На ком?! Анна Григорьевна, молча смотрела на своего взрослого сына, не в силах вымолвить не слова. — На Юле. Родители Григория, конечно же, были в курсе, столь странной привязанности сына к внучке старого закройщика. Но, они всегда были уверены, что он относится к девушке, как к младшей сестре. В детстве, маленький Гриша, всегда просил их «купить» ему братика или сестричку. Но, к сожалению, второго ребенка, в их семье, так и не появилось. И всю, нерастраченную детскую любовь к младшему братику, Григорий отдал Юльке. Так они думали. Известие о том, что Григорий собрался жениться именно на ней, ошеломило их. — На Юле?! — переспросил отец. — Гриша, ты в своем уме?! Она же еще, совсем молоденькая! Ты старше её, больше чем на десять лет! — И, к чему такая спешка? — вставила Анна, придя, наконец, в себя. — Пусть девочка, сначала получит образование, повзрослеет… и, вообще, брак — это очень серьезный шаг! Ты хорошо подумал, сынок?! — Мам, я никогда ещё не принимал более обдуманного и взвешенного решения. — Но, зачем же так спешить? — спросил Петр, подозревая неладное. — Неделя это слишком маленький срок для подготовки к свадьбе. — Свадьба будет потом, папа. Сейчас мы просто оформим отношения, — ответил сын, отводя глаза. — Она, что — беременна?! — осенило Анну. — Да. Через три месяца я стану отцом. — Господи Иисусе! — жалобно простонала Вяземская. — Петя, мне плохо! Гриша, сынок, как ты мог так поступить?! Боже, да есть ли ей 18? — Мама! — Что, «мама»! Господи, какой ужас! Мой сын совратил несовершеннолетнюю девочку! А если об этом узнает пресса?! Это же скандал! — Аня, успокойся! — прикрикнул Петр Иванович. — Ну-ка, пошли, поговорим, — он потянул сына за рукав в сторону своего кабинета. — Как ты посмел так поступить?! — обрушился он на Григория, закрыв дверь на ключ. — Ты понимаешь, что ты наделал?! — Я люблю её, папа! — оправдывался Гриша. — Ты, вообще, знаешь, что пережила эта девочка в детстве?! Как ты посмел, затащить её к себе в постель?! — не слушая оправданий сына, продолжал Петр. — Мы с матерью, долго закрывали глаза на твои похождения и делали вид, что ничего не происходит! Вы с Кириллом, прости за выражение, перетрахали всех манекенщиц в компании. Я молчал. Мне в Москву, стыдно приезжать, ибо каждый раз мне указывают на твою очередную любовницу! Тебе мало?! Какое ты имел право, спать с несовершеннолетней?! Где были твои мозги?! — в ярости кричал Петр на сына. — А, впрочем, мозги тебе давно заменила другая часть твоего тела! Когда ты уже, наконец, научишься видеть в женщинах, не только объект для удовлетворения твоей похоти! — Папа, успокойся! — раздраженно прикрикнул Григорий. — Я не сопливый школьник, чтобы меня отчитывать! И отвечаю за свои поступки! Я люблю её! Ты это понимаешь? И я её не совращал. Просто, так получилось… — Так получилось?! Что ты такое говоришь вообще?! И почему, ты решил жениться только сейчас?! — Я не знал, что она беременна. — То есть, как это ты не знал? — Мы с ней очень сильно поссорились. И она ушла. Вообще, уволилась из компании. И я долго не имел возможности, с ней даже поговорить! А сегодня утром, то есть, уже вчера, Казанцев увидел её на автобусной остановке. И только вчера, я узнал об этом! Смолкины скрыли от меня, что Юлька в положении. — У Юли, вероятно, была достаточно веская причина для ссоры. Раз она тебя видеть не хотела. — Вообщем — да. — И, какая? Григорий набрал побольше воздуха и… все рассказал отцу. Выслушав его исповедь, Петр Иванович сокрушенно покачал головой: — Ну, знаешь ли… Не думал я, что мой единственный сын способен на такое… И, помолчав добавил: — Значит, ты женишься, только из-за того, что будет ребенок? Ты же сломаешь девочке жизнь! И себе тоже. Жить с нелюбимой женщиной — тяжкий крест! Ты, готов к этому? Если нет, может, тогда лучше, просто дать ребенку нашу фамилию? — Нет же, папа! Я люблю её! Как ты не понимаешь! За эти четыре месяца, я понял, что именно Юля — моя половинка. И я женюсь на ней не потому, что сделал ей ребенка! А просто, потому, что хочу, чтобы именно она, стала моей женой. Я женился бы на ней в любом случае! И ребенок получился только потому, что мы с ней слишком сильно любим друг друга… Ты же сам сказал, у меня было много женщин, и я этого никогда не скрывал. Но ни одна, слышишь, ни одна из них, не может сказать, что у неё от меня есть ребенок! Я этого никогда не допускал! А здесь! Это просто дар Божий, папа! Благословение, нашего с ней союза! И я хочу этого малыша! — Хорошо, Гриша. Я согласен на ваш брак, хоть и считаю его мезальянсом. Но ты — мой единственный сын. И я желаю тебе счастья. Думаю, мама — тоже. Если уж у вас такая любовь! Но. Смотри, это должно быть на всю жизнь! В роду Вяземских не было разводов. И я этого не допущу! Они вышли из кабинета. Анна Григорьевна сидела в кресле, тревожно прислушиваясь к голосу мужа. — Аня, — сказал Петр, — через неделю, мы летим в Москву на регистрацию брака Григория и Юли. Свадьба будет потом. — Но… — Потом поговорим. * * * Через неделю они поженились. Григорий привез молодую жену в свой дом, как законную хозяйку. — Пошли, я что-то тебе покажу! — он потянул её наверх. Они поднялись на второй этаж и остановились у комнаты, где когда-то жила Юлька. — Закрой глаза и не подсматривай, — сказал Вяземский. Юля послушно закрыла глаза. Он взял её на руки и вошел в комнату. — Смотри. Меньше всего, она ожидала увидеть то, что предстало её глазам. Детская! Господи! Белая колыбелька, в тон ей стол для пеленания и ночной столик, заменили прежнюю обстановку. Около окна теперь стояло кресло- качалка, и в ней сидел огромный лохматый медведь с большим красным бантом. У неё защипало в носу, когда она увидела, что стены оклеены обоями, которые она сама бы выбрала, — карусель зверюшек, окрашенных в мягкие пастельные тона. Очевидно, что здесь поработал профессиональный дизайнер. — Нравится? — спросил Гриша. Вместо ответа, Юля прятала лицо у него на груди и разрыдалась счастливыми слезами: — Я так люблю тебя! — Я тоже люблю тебя. И ты можешь быть уверена в этом, — проговорил Григорий и подтвердил клятву захватывающим поцелуем, от которого у Юльки не осталось ни малейших сомнений в душе и сердце. Эпилог — Хорошо, Юля, когда начнутся схватки, ты должна тужиться, причем очень сильно, и тогда все быстро и легко закончится, — сказал доктор, стоя возле роженицы. — Ну, давай, любимая, — прошептал Григорий, легонько обняв жену за плечи. Схватки у Юли начались почти десять часов назад. Григорий был в ужасе от того, что приходится испытывать женщинам во время родов, и восхищался тем, какой храброй и сильной была его хрупкая, маленькая Юлька во время этого изматывающего периода. Еще задолго до родов, он решил, что будет присутствовать при рождении своего ребенка, и поэтому, он сейчас был рядом с ней. Юля начала дышать глубоко и ровно, как учили её в школе для будущих мам, значит, схватки начались опять. Она вся напряглась и натужилась изо всех сил. Пот градом стекал с её измученного личика. — Идите сюда, папочка, быстро, — сказал доктор. — Вам надо это увидеть. Григорий обогнул стол и стал рядом с врачом. Глаза его расширились. — Господи, головка вышла! — Молодец, девочка! — одобрительно сказал доктор, помогая ребенку. — Давай, еще разок, ну, изо всех сил! Юля напряглась всем телом из последних сил и Вяземский увидел, как его ребенок скользнул в умелые руки врача. — Умница! Юлька обессилено откинулась на подушки. Малыш закричал. — Умница, Юленька! — еще раз повторил доктор. Какую красавицу нам родила! Поздравляю, Григорий Петрович, у Вас дочь! — он перерезал пуповину, связывающую ребенка и мать. — Дочь, — прошептал Вяземский, потому что не доверял собственному голосу и боялся, что он надломится. — У нас дочь. Юля устало улыбнулась. Григорий не верил, что так бывает, но его любовь к Юле, за три месяца их брака усилилась и обогатилась новыми оттенками ощущений. — Спасибо, любимая, — растроганно проговорил он, чувствуя, как в глазах закипают слезы. — Ты тоже приложил к этому руку, Гриша. — Руку? — усмехнулся тот. Юлька с деланным ужасом закатила глаза. Через несколько минут, сестра возвратилась с их вопящей дочерью и бесцеремонно сунула её в руки испуганному Вяземскому. У Лизы, как они решили назвать девочку, была пара здоровых легких и не было проблем в выражении своего недовольства. Личико её было красным, а маленькие ручки сжимались в кулачки. — Что мне с ней делать? — нервно спросил Гриша. — Любить, — просто ответила Юля. — Какая красивая девочка! — с гордостью подумал Вяземский, рассматривая дочь. Он вложил в её крошечную ладошку свой палец, и малышка крепко ухватилась за него. В этот момент, между отцом и дочерью возникла нерушимая связь. Девочка перестала плакать и смотрела на него темными, как смородинки глазками. — Добро пожаловать в этот мир, доченька моя! — прошептал Григорий с любовью глядя на новорожденную дочь. — Добро пожаловать!.. 2008 г.